— Правду баял сват Федор Матвеевич: сочинили мореходы побасенку ради пущей славы своей. То запомните впредь, господа навигаторы, и ты знай, Соймонов. Наука, глаголемая Космография, сиречь описание не токмо истин, но и вымысла досужего. Будучи на Ост-Индском дворе в Амстердаме, слыхал я, будто есть на Восточном океане земля, полная злата и серебра. Ходил искать ту землю голландский корабль «Кастрикум» корабельщика да Вриза и приставал к берегу, нареченному Компанейскою землею господ Генеральных Штатов[76]. Будто возле той земли есть иная, виденная гишпанским корабельщиком Жуаном да Гамою. Будто земля Гамова из серебра сотворена и распускается в воде наподобие сахару. В том усомнился я, ибо умеют балясы точить мореходы, чужестранные хвастуны. А приплыв домой, разыскал донесение воеводы якутскаго и отписку вора Ваньки Козыревскаго, что сыскал он, вор-Ванька, новыя заморския земли на полдень от Камчатки. Отписали вор с воеводою о минерал-руде на тех землях, что курятся. Порадовался их отпискам, да зря. Иную минерал-руду, чаял, найдете. Омылка…
Помолчав, государь утешил геодезистов:
— Добро, что без шуму слетали, птенцы мои. Срам не велик, и тот в дому останется, об чем памятуйте. А вояж ваш не посчитайте напрасным. Оный на пользу знанию истинному о земноводном нашем шаре: узнанное вами про земли восточныя славу отечеству преумножит в свое время. Придет черед, когда станет наша держава — у Восточнаго океана також твердо, яко ныне у Балтикума…
То свершится, предвиденное Петром Великим: став твердо на охотских и камчатских берегах, обращаем мы взоры к землям, где не бывали до нас европейцы, хотя и немалыя вижу впереди муки. Ежели где зазимуем в отдаленности, не ведаем, чем и питаться будем. Провианту вовсе нет, кроме привезеннаго из Иркутской провинции, и тот состоит из попортившихся солонины и масла.
Впрочем, поутру пойдем в путь свой, пребывая в здравии; чего и тебе желая, любезной друг, остаюсь
Сентября в 8 день 1740 года
Пакет Бот им. Св. ап. Павла»
Чириков запечатал письмо и убористым почерком вывел адрес на конверте:
«Его высокоблагородному господину Флота капитану Нагаеву[77] В Кроншлот на корабль «Полтава»…
Он погасил свечу.
Сумерки дождливого утра сочились в каюту сквозь квадратное оконце.
С палубы глухо прозвучал сигнал побудки. Тотчас, повторяя его, над рейдом разнеслась прерывистая дробь барабанного боя.
На экспедиционных кораблях начинался долгожданный день отплытия из Охотска.
КОНЗИЛИЯ МОРЕХОДОВ
Спустя восемь месяцев, штилевым майским полднем 1741 года на шканцы пакетбота «Святый апостол Петр» вышел пожилой, грузный человек — командующий Большой Северной экспедицией капитан-командор Витус Беринг. На кораблях его запросто величали Иваном Ивановичем. Разглядев среди матросов, занятых конопаткой палубы, дюжего рябого боцманмата, он кивнул ему.
Перепачканный смолой моряк вытянулся перед командующим.
— Взяв лангбот, — сказал Беринг, — поезжай к Алексею Ильичу и с должным почтением проси господина капитана с обер-офицерами пожаловать к нам для конзилии.
— Слетаю птицею, Иван Иванович!..
Боцманмат громовым голосом кликнул гребцов и полез за борт. Следом спрыгнули вахтенные матросы.