Повторно сформированная украинская дивизия «Галичина» была отправлена в августе 1944 года на подавление антигитлеровского восстания в Словакии. В самом конце войны дивизия была брошена на борьбу с югославскими партизанами.
Чтобы расположить к себе противников советской власти, оккупанты не только объявили о земельной реформе, но и пообещали вернуть бывшим собственникам имущество, отобранное большевиками. Речь шла не только о крестьянах, торговцах или мелких пайщиках дореволюционных предприятий, но и о крупных заводчиках, фабрикантах. Оккупанты объявили о неукоснительном соблюдении всеми германскими военными администрациями права частной собственности.
Для получения поддержки со стороны национальных меньшинств немцы доказывали исконную имперскую враждебность русской нации по отношению к любым малым народам СССР. В качестве доказательства такой враждебности приводилось следующее обстоятельство — русская эмиграция, в том числе различные воинские союзы «белой гвардии», когда началась «немецко-большевистская» война, заявила о солидарности с большевиками. По мнению нацистов, «бывшие хозяева земли русской» понимали, что если большевики проиграют войну, то распадётся великая империя, исчезнет огромное государство, где русские правили остальными народами, обособятся и перейдут под немецкий контроль Украина, Белоруссия, Молдавия, Прибалтика и другие земли бывшей Российской Империи.
В своей пропаганде среди нерусского населения, нацисты обозначали ведущуюся вермахтом войну, не только как борьбу немецкой нации против «жидо-большевистских» поработителей, но и против русских вообще, которые, якобы веками угнетали остальные большие и малые народы, сначала на территории Российской Империи, а затем в СССР.
Пропагандисты убеждали коренное население национальных республик СССР, что вместо того, чтобы помочь гитлеровцам уничтожить большевиков, русская эмиграция, то есть именно те, кто лично пострадал от большевистского террора, стали внезапно солидарны с «большевистскими бандитами», фактически выступив против европейской цивилизации. Нацисты говорили, что никакие классовые различия на самом деле не имеют никакого значения, т.к. русский, неважно, «белый» он, или «красный», или любой другой, каких бы политических убеждений он ни придерживался, всё равно остаётся в душе русским, а значит врагом любого украинца, белоруса, эстонца, латыша, литовца, чеченца, ингуша и любого другого не русского по крови.
В пропаганде нацисты противопоставляли русскому национальному характеру особенности других народов, населявших Советский Союз. Утверждали о том, что русский народ не только политическая угроза для других народов, но и не менее опасен он для них и духовно. Что европейским культурным народам враждебны варварские чувства, мысли и поступки русских, враждебна дикая русская душа, злобная русская психика.
Подручные Гёббельса подробно «анализировали» народную русскую музыку и искусство, определяя их как «варварское», а революционную культуру целиком как «дегенеративную», в особенности обращая внимание на новые направления вроде символизма, кубизма и пр. В произведениях русских писателей нацисты находили лишь социальную апатию, толстовское импотентное «непротивление злу», культ бродяг, культ грязи и беспорядка, безволие и инфантильные искания неведомого «смысла жизни».
По мнению немецких «экспертов», русские от рождения сильно подвержены азиатской языческой мистике, с её варварскими обрядами, перемешанной с христианством до чудовищной смеси, называемой русским вариантом православия, непонятной европейским народам, а национальная русская культура веками была подвержена сильному влиянию языческих угорских, финских, самоедских и монгольских племён.
В пропаганде подчёркивалось, что неприятие русскими свободы имеет древние корни, связанные с жестоким климатом и низкой культурой земледелия — русские ещё задолго до большевистской коллективизации жили большими общинами, которым принадлежали общие поля, на которых работали вместе и делили между собой полученный урожай.
Нацисты наделяли русских врождённой подозрительностью и неприветливостью, противопоставляя европейской весёлости и гостеприимству, называли русский язык грязным, т.к. в своей обычной речи русские якобы почти всегда использовали в повседневной речи брутальную и нецензурную ругань, перемешивая её с обычными словами.
«Природную» русскую двуличность, скрытность и подлость в нацистской пропаганде сравнивали с «чисто европейскими» честностью, открытостью и благородством, а дикому азиатскому стадному коллективизму, якобы присущему всем русским — индивидуальность европейцев.
Вот так описывалась «культурная экспансия» русских в украинской коллаборационистской газете: «
Как будто не было колоссального вклада русских в мировую науку и культуру. Не заметили нацисты ни Менделеева, ни Чайковского, ни десятков других выдающихся русских с мировым именем, ни сотен менее известных врачей, инженеров, конструкторов, чей вклад в мировую цивилизацию не оспаривался ранее никогда до нацистов.
Немцы приглашали бывших хозяев, бежавших от революции за границу и любых других предприимчивых людей участвовать в возрождении на оккупированных землях местной промышленности, в восстановлении эффективного сельхозпроизводства на базе созданных в советское время колхозов. Да, именно так, колхозы оккупанты не только не тронули, но и всячески их рекламировали в качестве прогрессивного метода ведения сельского хозяйства.
На территориях, населённых преимущественно русскими, нацисты в своей пропаганде использовали те же методы, но с обратным смыслом. Русские назывались культурным народом, с древними традициями. При этом предполагалось, что сама эта русская культура была почти европейской, т.к. принесена на Русь пришлыми иностранцами в 16—19 веках. А большевики, со слов оккупантов, пытались разрушить традиционный уклад жизни и отвратить русских от православной веры их же собственной национальной культуры, заменив на «жидовскую» революционную, по сути, бесовскую обманку. Оккупационные немецкие власти в меру сил помогали восстанавливать православные храмы в городах и сельские церкви в глубинке.
Известная с древних времён политика «разделяй и властвуй» дополнилась новым тезисом — «говори каждому своё, стравливая народы друг с другом и властвуй».
В пропагандистских целях немцы разрешили населению использовать на оккупированных территориях в качестве законного платежа советские рубли.
Курс советского рубля по отношению к немецкой рейхсмарке был установлен как 10 рублей за одну марку. Немцам пришлось смириться с тем, что на советских купюрах были изображены советский лётчик, красноармейцы и прочие символы советской жизни, а крупные купюры номиналом в 10 рублей и более украшали портреты Ленина.
В листовке, расклеенной в украинских городах, было написано: «
Подозреваю, что истинной причиной использования в денежном обороте советских денежных знаков была банальная нехватка оккупационных марок, имевших хождение вне Рейха, для обеспечения нормального товарно-денежного оборота. К 1943 году выпущено 7 миллиардов 122 миллиона таких оккупационных марок, что было явно недостаточно, учитывая огромные территории, оккупированные Германией.