Глава 11

Достать билет на поезд оказалось невозможно ни по дружбе, ни за деньги. Федор отправился своим ходом. До Свердловска он добирался две недели — где пешком, где на перекладных. Ночевал где придется: и добрые люди оставляли на ночь, и на вокзалах приходилось кое-как перебиваться, а то и в тряском кузове прикорнуть. Культя вновь воспалилась, натертая плохо пригнанным и непривычным еще протезом, рука, едва начинавшая двигаться, снова превратилась в бесполезный кусок плоти. Наплевав на все, он продолжал идти сквозь мороз, ветер и метель. Перед глазами стояло решительное личико кареглазой девчушки, губы которой упрямо шептали: «Пусть другие воюют, пусть другие гибнут, а я в тылу, в безопасности спокойно посижу? Так, да? И кем я после этого буду? Как мне потом людям в глаза-то смотреть?»

Добравшись до госпиталя, Федор направился к первому начальнику госпиталя. Дождавшись его с операции, он, практически не наступая на ногу, опираясь на найденную где-то по дороге палку, шагнул навстречу полковнику медицинской службы.

— Товарищ полковник… — хрипло, простуженным голосом начал Федор.

Военврач, нахмурившись, окинул быстрым взглядом едва стоявшего на ногах, а точнее, на одной ноге и уехавшем сильно вбок протезе седого мужчину.

— Маруся! — гаркнул он.

Практически немедленно к нему подбежала девушка в медицинском халате.

— Доктор… — снова сделал попытку Федор.

— Маруся, приведите этого героя в божеское состояние и снимите уже с него сломанный протез! Уложите в двадцать третьей палате. Я подойду через пару часов и осмотрю его. Пойдете со мной, — быстро и жестко распорядился мужчина. — Да, и покормить бойца не забудьте! — военврач развернулся и, шагнув в кабинет, хлопнул дверью.

— Доктор… — вслед ему растерянно крикнул Федор и ошарашенно уставился на захлопнувшуюся дверь. — Тамара, доктор… — тихо проговорил Федор, растерянно оглядываясь.

— Пойдем, пойдем, миленький, — тут же подхватила его сестричка. — Ты пока присядь вот тут, я сейчас, — помогая ему доскакать до стоявшей у противоположной стены лавки, ласково приговаривала она. — Посиди вот пока. Или полежи капельку… Я сейчас, миленький, я быстро! — уложив Федора, она умчалась.

Вскоре сестричка вернулась с носилками и двумя санитарами. Быстро и ловко стащив с мужчины верхнюю одежду, она помогла санитарам подсунуть под него носилки и, поудобнее уложив его, распорядилась:

— В санитарную его, в порядок привести надо, а потом в двадцать третью. Максим Петрович приказал.

Не реагируя на слабые попытки Федора что-либо возразить, его отнесли в комнату, обложенную кафельной плиткой, раздели и, аккуратно вымыв, надели на него чистую одежду, закатав левую штанину так, чтобы обнажить культю, после чего, вымытого, побритого и переодетого в чистое белье Федора отнесли и уложили в палате. Вскоре прибежала и сестричка, принесла обед.

— Кушай, миленький, кушай! Кушать надо. Тебе силы нужны, иначе поправляться не будешь, — ворковала она, пристраивая его поудобнее и всовывая ему в здоровую руку ложку.

Попытки Федора узнать что-либо о девочке не увенчались успехом. Медсестра, всунув ему ложку, испарилась. Расправившись с кашей, Федор поставил миску на тумбочку и принялся ждать доктора.

Тот появился часа через четыре в сопровождении той же медсестрички и еще двух женщин.

— Товарищ полковник… — сел на кровати Федор. — Я…