Она прислоняется лбом к стеклу и прикрывает глаза.

— Все еще хочешь узнать, где я родился? — говорю я, в надежде вернуть ее глазам хотя бы часть былого блеска.

— У меня есть пара догадок.

— Ну, давай, если угадаешь — ужин за мой счет.

— Я думаю, ты какой-нибудь адский микс, из серии итало-финн, а родился в какой-нибудь дикой стране, вроде Намибии или Уганды.

— Что? — Я хохочу ей в лицо. — Это почему?

— Ну, у тебя темные волосы, глаза вообще не пойму какие, эта борода еще — явно ты представитель, как Рита их называла, «волосатых народов». Но ты сдержанный и холодный и ничего не говоришь о себе, вообще мало говоришь, что делает тебя каким-то скандинавом, плюс к твоей бледной коже.

Она осматривает меня с ног до головы.

— А при чем тут дикие страны?

— Потому что у тебя навыки общения, как у золотой рыбки, Серж! Хотя тут, наверное, стоит винить твою профессию, — она похлопывает меня по плечу. — Ну что, холодно или горячо?

Я ежусь и начинаю стучать и скрежетать зубами, едва сдерживая смех.

— Да ну, не может быть! Ты врешь мне! Ну как ты можешь не быть скандинавом? У тебя же выражение лица как у маньяков из шведских сериалов, когда ты не улыбаешься!

Я ухмыляюсь.

— Ну, не томи же, Сержио, — молит о пощаде Лиза. — Давай уже, колись.

— Ты удивишься…

— Я удивляюсь тебе каждый день, поверь! Уже целых три дня!

— Я вырос в Санкт-Петербурге.

— Тот, который во Флориде? — Она таращит на меня глаза и заморгала. — Не говори мне, что…

— Да, — отвечаю я по-русски.

— Да ну тебя. — Она ударяет меня в плечо, кулаком, довольно-таки чувствительно. — Иди на фиг! И все это время ты заставлял меня говорить на этом дурацком английском, когда мы могли говорить на родном языке!