— Вероятно, капитан совмещал приятное с полезным.., потому как эта мымра была пьяна просто-таки мертвецки.., она узнала меня и радостно полезла совокупляться, наверно, тут же забыв, что в квартире наличествует еще и Теплаков.

— Так ты с ней знаком?

— Относительно. Теплаков сам меня с ней познакомил.., можно сказать, что подложил в постель. Как ее.., то ли Катя, то ли Лариса.

— И чего же ты тогда, зная, что тебе надо срочно сваливать...

— А я тоже люблю совмещать приятное с полезным, — перебил Свиридова Афанасий. — А если серьезно — я услышал, что кто-то находится за дверью, и подумал, что неплохо было бы сыграть роль любящего мужа. А под подушкой у меня был пистолет, и, когда ты купился...

— А, ты видел мое отражение в зеркале трельяжа? — улыбнулся Владимир. — Вернее, мой силуэт. Я-то подумал, что ты слишком увлечен процессом, чтобы примечать такую мелочь, как наличие в доме третьего — в смысле живого — лица. Оказалось, я ошибся. Кстати, а как ты ушел из этой квартиры?

— С лоджии по стальному тросику, катушка которого находилась у меня в пряжке ремня. Зацепился крюком фиксатора за решетку и сбежал по стене... Помнишь, как Весельчак в «Гостье из будущего»? — улыбнулся Фокин. — «Капелловское» снаряжение, чего тебе объяснять...

— А та баба, которая была с Теплаковым... она не припомнит, что ты был в квартире?

— Не припомнит. Я ей немного приложил на память.., для ума, не повредит, как говорится.

Хорошо, что она вот сейчас хотя бы имя свое вспомнит.

— То ли Катя, то ли Лариса, — засмеялся Свиридов. — Ладно, с этим разобрались. Что будем делать дальше? Боюсь, что тебе находиться в Москве больше нельзя, потому как.., сам понимаешь, этот эфэсбэшник может тебя достать, и тогда нам обоим не поздоровится. Ты же убрал его человека, и он это наверняка знает и сообщит кому следует, и тогда тайна смерти Рябинина станет, мягко говоря, секретом Полишинеля.

— Что-что? — переспросил Фокин. — Чьим секретом, Вовка?

— Это так называют секрет, который всем известен, — пояснил Владимир. — Полишинель — это такое комическое лицо средневекового французского театра.., нечто вроде русского Петрушки. Ты на него, кстати, изрядно смахиваешь.

— М-м-м, — Фокин почесал лоб, а потом сокрушенно признался:

— Честно говоря, о том, что делать дальше, я имею ровно столько же понятия, как об этом твоем дурацком Полишинеле. Башка трещит. Раньше никогда не болела.

Ничего толком сообразить пока не удается. Старею, наверно.

— Ладно, будет видно. Но тебе, Афоня, — Свиридов покачал головой, — тебе надо в самом скором времени покинуть Москву. А лучше и Россию. Деньги у тебя есть, так что езжай-ка ты, братец, проветрись.

— А ты?

— А что я? — пожал плечами Свиридов.

— Ты же сам говорил, что в этом деле мы с тобой повязаны. Что тот важный ублюдок, который знает меня по «Капелле», может знать и тебя.