Давят немцы, много их, слишком много…

Пятятся штрафники, истекая кровью, огрызаясь, бойцов теряя.

Но рык сзади такой, что все крики и стоны перекрывает:

– Стоять, мать вашу!.. Приказываю! Ни шагу назад! – Это капитан из заградотряда. – Назад! Перестреляю как собак! – Маячит башкой над бруствером.

Рядом его бойцы автоматами ощетинились.

– Огонь!..

Разом застучали автоматы. Веером прошли над головами бегущих очереди.

Но пятятся, отступают штрафники.

– Трусы!.. Дерьмо собачье!

Выпрыгнул капитан из окопа, глаза кровью налиты, в одной руке пистолет, в другой заточенная лопатка сапёрная, за голенищем сапога финка.

– Назад, мамкины уроды!

Врубился в свалку, раздавая пинки, колотя по головам, по плечам, куда ни попадя, рукоятью пистолета. Рядом его бойцы прикладами любовь к Родине вколачивают.

– Назад!

Проскочил со своими бойцами, вошёл, рубя лопаткой направо и налево, как нож в масло в немецкие порядки, сам того не заметив.

– За мной!..

Остановились штрафники. Дрогнули немцы, покатились, побежали.

– Давай за ними! – орёт капитан. – Бегом, маму вашу растуды в качель! Не давай им оторваться, а то вас со вторых траншей покосят.

– Подмогнёшь?! – кричит на ходу кто-то.

– Хрен вам в рыло… Дальше сами! Сами!

– Зачем тогда пришёл?