17 июня, Таиланд, Паттайя

Держась за горизонтально натянутую веревку, совсем еще молоденькая девушка в белой хламиде мерно притоптывала босыми ногами по спине Романа, который лежал ничком на массажном столе и тихо покряхтывал в такт ее шагам.

Несмотря на молодость, девушка была лучшей массажисткой салона. Ее рекомендовали Роману как искусницу, способную за один сеанс вылечить любую застарелую болячку. Никогда не жалевший денег на поправку собственного здоровья, Роман вверился ее чутким ногам – и не пожалел. Ибо ощущения от сеанса были самые восхитительные, а это, в свою очередь, обещало не менее прекрасные последствия.

Поход в массажный салон был премией, которой Роман решил себя наградить в знак успешно проведенной операции. От начальства премии не дождешься, тут он иллюзий не питал уже давно. Скорее всего, Слепцов учинит ему разнос за то, что сработал коряво, и на этом дело кончится.

Но, в отличие от Слепцова, у Романа Евгеньевича имелись свои критерии оценки его работы, и то, что он сегодня остался жив и даже не оцарапан, уже само по себе было немалым поводом для законной радости.

Поэтому Роман сходил в банк, снял с личного счета все, что там оставалось (однова живем, а Леня заработает еще), и устроил своей душе и телу долгожданную разгрузку, наняв самую дорогую массажистку Паттайи, на сеанс к которой записывались голливудские звезды и нефтяные магнаты.

Ни секса, ни алкоголя ему не хотелось. Сексом он объелся по заданию Родины, а алкоголя ему хватило в минувшую ночь. Обещанный Лаку пир состоялся – да еще какой! Гуляли до утра, в лучших традициях «руссо туристо». Пили на брудершафт, целовались, горланили песни, танцевали стриптиз и танец живота, посрамив местных танцовщиц, – в общем, оторвались на полную. Зато Лак, заснувший на рассвете под столом, получил самое полное представление о том, как гуляют настоящие русские.

Утром Роман, бледный от усталости, закинул в российское консульство трофеи, захваченные в бунгало, отвез бесчувственное тело Лака домой и отправился в гостиницу.

Спал он долго и проснулся далеко за полдень.

Так как за время сна его ни разу не побеспокоили, то он сделал вывод, что больших претензий в Первопрестольной к нему не нашлось. (Малые находились всегда, и Роман Евгеньевич привык не обращать на них внимания.)

Но, помимо законного начальства, у него ведь было еще и незаконное, в лице Лени Пригова. Тот обещал позвонить сегодня, а поскольку Роман так для него ничего и не нарыл, – когда, спрашивается, рыть? – то ничем хорошим его звонок окончиться не мог.

Поэтому Роман, приведя себя в чувство с помощью кофе и контрастного душа, помчался в консульство. Там он провел три часа, делая вид, что крайне заинтересован результатами своей ночной вылазки, а на самом деле искусно выпытывая у посольских работников, как обстоят дела с сиамской нефтью, с вольфрамом и с оловянными рудниками.

Сверхценной информации получить не удалось. Не было времени, да и обстановка не располагала. Но кое-что, относящееся к делу, Роман разузнать успел. Поэтому когда позвонил Леня, он был, что называется, во всеоружии, и с места в карьер бросился заваливать своего благодетеля цифрами и процентами, надеясь ошарашить его своей беспримерной ловкостью.

– Все это есть в любой газете, – терпеливо выслушав доклад до конца, сказал Леня. – И все это я уже читал два дня назад…

– При чем здесь газеты, Леня! – горячо запротестовал Роман. – Это мне сообщили серьезные люди!

– И где ты встретил этих серьезных людей? Небось в посольстве?