Протерев рукоять «вальтера», Роман вставил его в руку Ли, а «кольт» Лака, с которым тот расстался не без сожаления, вложил в ладонь бельгийца. Общая картина выходила грубоватой и глуповатой. Но – чего на свете не бывает?
А чтобы у полиции было меньше сомнений, надо устроить маленький несчастный случай. Он уберет лишние детали и снимет ненужные вопросы.
Роман зажег спичку, поднес огонек к разлитому и все еще дымящемуся маслу. Тут же по полу побежало синеватое пламя, перекидываясь на рубашку Стокка, на опрокинутый стул. Сухое дерево схватывалось быстро, послышался веселый треск.
– Теперь все, – сказал Роман. – Уходим.
Он вернулся на минуту в спальню, захватил ноутбук вместе с выдернутым из розетки шнуром, сунул в карман найденный на столе диск и в сопровождении Лака выбежал на улицу.
Сидя в машине, они какое-то время наблюдали за тем, как в окнах бунгало разливается оранжевое зарево. Затем над крышей показались густые клубы дыма, к небу взметнулись рыжие, косматые языки, и вскоре весь дом запылал, как сноп соломы.
Послышалось истошное завывание сирены.
– Поехали, Лак, – сказал Роман, меланхолически поглаживая ноутбук. – Дальше разберутся без нас.
– Куда ехать, шеф? – осведомился Лак, выезжая на дорогу. – В гостиницу?
– Рановато, – заметил Роман. – Мне нужно алиби. Давай-ка на набережную.
– К мысу Клифф? – уточнил Лак.
– Точно. Там целая куча забегаловок. Нам с тобой после всего случившегося надо хорошенько оторваться.
– От кого оторваться, шеф? – спросил Лак, на всякий случай оглянувшись.
– От всего, Лак! – засмеялся Роман, с умилением глядя на сосредоточенную физиономию своего помощника. – Ну, вперед, мой юный друг! Эх, и пир же я тебе задам. Только сначала к морю: освежиться перед вторым заходом…
17 июня, Москва, ГРУ, 14.30
– Разрешите, товарищ генерал? – спросил подполковник Дубинин, приоткрыв дверь в кабинет начальника отдела.
– Заходите, – кивнул Слепцов.
Подполковник сел, раскрыл папку.
– Это по капитану Морозову, – счел нужным он предварить доклад.
По лицу Слепцова пробежала легкая тень. Очки в золотой оправе сверкнули. Всякий, кто был знаком с генералом, истолковал бы это сверкание как признак несомненного раздражения.