До меня дошло. Наш минус на плюс научился еще раньше "встречаться" снаружи тел — не зря ученые Комитета нас пытали на предмет этого. И, соединив крупицы магии в воздухе, мы вполне получим небольшой, но "бах". Пеньковского это отвлечет. А дальше?

Глаза Максима умоляли довериться ему.

Я чуть кивнула.

Посмотрела на кукловода, выглядящего — до сих пор — до невозможности нормальным в этой адской обстановке.

Он зажег по периметру тяжелые, толстые свечи и принялся обходить всех узников, напевая что-то. А потом начал перебирать амулеты на своей груди — я без удивления узнала лунницы — и раз за разом произносить знакомые слова — что-то схожее было в том свитке, о котором рассказывал Максим.

Мне показалось, или атмосфера в пещере сгустилась? Дышать точно стало тяжелее — или это сломанные ребра?

Нет, не показалось.

Пеньковский все говорил, а из углов к нам начала подбираться Тьма.

Это не было похоже на черный дым, скорее — на провал пространства.

Я запаниковала. А Максим показал мне взглядом на дальний угол — там сидели "Солнце" и "Луна". Что бы он ни собирался сделать, начнет с них — а значит наш отвлекающий или какой еще вэрыв будет прямо над ним.

Пеньковский поднял большой блестящий нож и пошел в ту сторону.

Нельзя было этого допустить — как и того, чтобы безумец завершил то, что он хотел.

Я сосредоточилась, собирая все, что могла почувствовать и направила туда же.

Ничего…

С ужасом глянула на Максима — тот закусил губу и покачал головой. Не получалось!

Мы снова попробовали…

И снова не то.

Тьма становилась все гуще, как — будто заглатывая окружающее пространство.

Раздался визг — первые, еще не слишком глубокие порезы другого человека я восприняла как свои. Снова визг и болезненное мычание сквозь кляп. Ну же, пожалуйста! Я выворачивалась наизнанку, готовая отдать каждую клеточку — но это не было возможно. Я не могла отдать что-то, чего не имела.

Я смотрела, как пропитываются красным рукава той студентки, что стала первой жертвой. А Пеньковский уже шел ко второй, все еще лежащей в глубоком обмороке.