— И могли бы просто использовать деактиваторы.

— Их придумали спустя десятилетия — и то последствия оказались крайне негативные!

— Тебе так об этом и говорили?

Пеньковский смотрел на меня с жалостью.

Черт, что он имеет в виду? Что магов — и магию — можно было бы просто уничтожить? Даже если так, в чем я сомневаюсь, это не было выходом — нашлось бы немало тех, кто не захотел отдавать новые возможности в добровольно-принудительном порядке.

— Это не помогло бы решить все мирным путем, — процедила я.

— Но таких тотальных войн тоже не начали бы, — переубедить мужчину было не возможно.

— Это развитие! — я разозлилась, но голос мой не стал громким или звонким. Все так же глух. Зато я почувствовала, что кровь побежала по венам быстрее. Один небольшой секрет у меня все-таки был — и мог хоть чем-то помочь. — Человечество сумело развиться благодаря магии и перейти на новую ступень! Мироздание дало нам все возможности…

— Мироздание дало нам возможность исправить содеянное, остаться верными своему пути — пути людей, а не сверх-создателей. Магия не нужна была этому миру.

— Ты же сам маг!

— Анти-маг, девочка. И даже не сразу узнал об этом. Моя магия в том, что я нивелирую любую магию. Зачищаю любые остатки. А сам никогда не буду обнаружен…

Я похолодела. Это означало, что даже если я сумею кинуть в него какой-либо артефакт, который был спрятан среди одежды, ничего не случится. Они магические. А наброситься на него в таком состоянии я не смогу — просто не успею очистить кровь. У агентов эту функцию организма усиливали в лабораторных условиях — и мы справлялись почти со всеми ядами самостоятельно, а паралич, который также был вызван химическими процессами в крови, проходил в разы быстрее, чем у обычных людей.

Но сейчас я не успевала.

Надо еще тянуть время…

— И что ты собрался делать? Повернуть время вспять? Ты же уничтожишь весь мир!

— О нет. Такое даже богам не под силу.

Он улыбнулся немного устало. И посмотрел на меня оценивающим взглядом.

А я поняла — не любил. Никогда не любил меня. Воспитывал ради чего-то, экспериментировал, искал, кому отдать свое тепло — пусть оно и было всего лишь внешним, но после смерти жены ему не с кем стало делиться.

Но не любил, как я думала.

А еще я поняла, что возненавидеть его не могу даже сейчас.