Он говорил о том, что жители безответственно относятся к сигналам опасности. Что не бросают сразу же все свои дела и не бегут к месту сбора. О том, что ополчение шло весело переговариваясь и перешучиваясь. Из-за чего просто не успело получить снаряжение и построиться. А это могло бы стоить им жизни. О том, что Гнезду вновь нужно разворачивать систему оповещения, чтобы вот таких сюрпризов более не было. О том, чтобы о приближении врага можно было узнать заранее. И о ином… многом ином… больше налегая на безответственность жителей Гнезда, не думающих о больших делах и великих силах, что гудят вокруг с нарастающей силой. Что более нельзя жить им как тихому, милому лесному поселению. Сожрут. Стопчут. Вырубят…
Завершив же эту лекцию. Точнее даже не лекцию, а пламенную речь на импровизированном митинге, он тяжело вздохнул и, не вступая в дебаты, отправился приводить себя в порядок. А эти люди пускай думают, пускай обсуждают. Все равно голову морочить станут.
Но далеко уйти ему не получилось. Пришли делегаты и пригласили на тинг. Дескать, без него никак. Он попытался отказаться. Но не вышло. Уломали. Да и Пелагея чуть ли не под ручки повела. Видимо это было действительно очень важно…
[1] При построении «murus» первая шеренга ставила свои щиты на землю, вторая шеренга — упирала свои щиты на верхнюю кромку первых, чуть наклоняя их назад, третья шеренга — упирала свои щиты кромкой на шлемы второй шеренги, удерживая при этом щиты под небольшим восходящим углом к плоскости. Последующие ряды поступали также, как третий. Что позволяло очень хорошо прикрыть отряд от обстрела с одного фронта и сверху.
Глава 2
— Шо, опять?! — Выдал Мал, когда увидел Ярослава, заходящего к нему на подворье с крайне задумчивым видом. Он всегда таким приходил, когда полнился идеями… теми, которые кузнецам нужно было потом реализовывать.
— Не опять, а снова, — машинально поправил его наш герой.
— Что в этот раз задумал?
— Шлемы.
— Так есть же. Во — весь арсенал ими забит.
— То деревянные. А я настоящие хочу. Кованные.
— О-хо-хо… — покачал головой Мал. — Я тоже хочу. Веришь? Но ты хоть представляешь, какая это морока?
— Никакой мороки. Я все продумал… — подмигнул ему Ярослав, вызвав у того лишь тяжелый вздох, наигранный, безусловно.
Сам Мал безгранично гордился тем, что конунг приходит именно к нему со своими задумками. Но все равно — это игра в утомленного и замученного ему нравилась. Дескать, «опять ты со своими глупостями», которые, впрочем, сам Мал ценил крайне высоко.
Кольчуги мало-мальски делались. Хорошие кольчуги. Да не германского образца, а римского с характерными наплечниками.
Зачем были нужны эти наплечники? Не секрет. При столкновении с местными племенами основной техникой нанесения урона был удар топором сверху, через щит или удар копьем туда же. Изредка орудовали мечами, но били ими опять-таки — с верхней полусферы, норовя поразить голову и плечи. То есть, также как германцы и кельты прошлого. При отражении натиска конницы была та же самая проблема — удары со стороны верхней полусферы. Да и стрелы с прочим метаемым мусором тоже летели по ниспадающей траектории. Вот и выходило, что шлем и плечи — самые нагруженные в плане ударов участки. Во всяком случае, в плотном, хорошо организованном строевом бою с большими, крепкими щитами. И поразмыслив над тем, как это все компенсировать, Ярослав не придумал ничего лучше, чем применить уже отработанной обширнейшей военной практикой прием. То есть, ввести римский тип кольчуги, наплечники которой формируют двойной слой колец на плечах, спине и отчасти груди.
Почему не поздний нормандский? Почему не длинный хаубек или что-то аналогичное? А зачем? Этот тип доспеха формировался строго в условиях конного боя. И максимум годился в пехоте для индивидуальных поединков. А здесь — строевой пеший бой. Другие особенности и области потенциального поражения.
Но вернемся к шлемам.
Боевые испытания клееных шлемов прошли в целом — удачно. В глазах окружающих. Но не Ярослава.