— Еще тридцать. Ты уверен, что они все пойдут в поход?

— Хм. И что мне за это будет?

— Моя безграничная благодарность и три десятка кованных шлемов.

— Полсотни.

— Имей совесть.

— Сорок.

— Хорошо.

— Да, думаю, больше двадцати драккаров не выйдет в поход, — кивнул Бьёрн.

— Отлично! Теперь хазары. Здесь все сложнее. Они не смогут поднять все свои основные силы и двинутся на меня в поход. А степь у них кто караулить будет? Они и так с печенегами едва сдерживают давление тех кочевников, что живут к востоку от Волги. Поэтому конницы они пришлют мало. Скорее всего сотню, может быть две или три. Вряд ли больше.

— Три сотни хазарских всадников это, по твоему мнению, мало?

— Мало. Вот если бы они тысячу выдвинули — я бы задумался. А так… это решаемо.

— Экий ты весельчак!

— С ними пойдут ополченцы данников и покоренных племен. А это вообще мелочь. Даже если их придет две или три тысячи.

— А если четыре?

— Будет потно. Но я справлюсь.

— Справится он… — покачал головой Бьёрн. — Ты так в себе уверен?

— Да.

— Я слышал, что тебя считают поцелованным богами. Будь осторожен. Одноглазый Один жаждет только одного — пополнить свою дружину славными воинами. И многим их них ломал жизнь, отворачиваясь от них в самый неподходящий момент.

— На бога надейся, но сам не плошай! — Назидательно подняв палец, произнес Ярослав. — Поверь, моя уверенность основана на ином.

— Сколько у тебя людей? Дружина две-три сотни. Это много. Это очень много. Для дружины. Но это две-три сотни. Да ополчение Гнезда сотни три, может четыре. Харальд считает, что ему хватит тысячи воинов, чтобы разбить тебя и взять Гнездо.