— Затея не дешевая, мню тысячу верст под два миллиона рублей.

— Упаси Господь! Димитрий, вся казна Московского царства в год чуть за шесть сотен тысяч рублей и заходит едва едва.

— Так яз не глаголю полож днесь деньгу на стол, то дело на годы. Абно мню за пять десять лет дело справить можно. Борис Федорович к нам к Архангельскому монастырю сколь в год кораблей бывает?

— Дюжины три аль четыре. Оборот тысяч двести в год, казна с них берет пошлину да иную тамгу двадцатую деньгу.

— Мне иноземцы баяли, бо в Амстердаме каждый день по сотне бусов купеческих стоит. Коли мы дорогу от Архангельского монастыря до Астрахани содеем, вся торговля немецкая с Персией, Индией, да Китаем наша будет. Помысли оборот торговый как поднимется. Коли в десять раз тогда только на пошлине сто тысяч рублев за год, а коли более? Да за провоз скажем тридцать копеек с пуда, один поезд восемьсот пудов — двести сорок рублей, вынь да полож, гость торговый. Десять поездов бо две тыщи четыреста полновесных рубликов, а десяток поездов мочно за день выгнать. Да наши гости торговые местные, да воинские поезда, да быстрота. С нашими просторами без этой затеи не выжить.

— Онеже княже, не поспеваю яз за тобой. Дозволь с мыслями твоими дерзкими обвыкнуться. Яз со Смоленской крепостью обожду покудова, бо хватит на сегодня, ступай к жене своей с богом. — Выставил меня Годунов.

После бани и краткого общения с женой отправился на подворье. В честь свадьбы всем сопровождающим да слугам приказал выдать денег сверх оклада. Ближникам по пять золотых. Ждан выглядел, как кот объевшийся сметаны.

— Радость, то какая Дмитрий Иоаннович!

— Какая? — не понимая в чём дело, вопросил я.

— Дык государь в наше владение Тверь пожаловал!

— Да, это хорошо. Доходов прибавится!

— Да яз не про то. Все ведают, бо Тверь вторая столица Московского царства и завсегда Тверской владелец — наследник государя.

— О как! — Мне об этом ничего такого не помнилось. — Вот что Ждан, пошли весть к Савельеву. Надобен он мне, как свободен будет.

— Сей же час служку пошлю. Государь мой, тиуны боярские, да гости торговые уж в осаду наше подворье взяли. Все желают зеркала да стекла.

— Ну что ж, бери заказы под твердую цену. Как прибудем в Углич, так насад соберем да под охраной отправим на Москву. Ты по ценам чего думаешь?

— Стекло в полный рост по пятьдесят рублей за лист. Зерцало царское по триста.

— Ух ты какие цены бешеные. Не слишком круто берем?

— Страшусь, мало. Десницу готов заложить, бо с половины нашего товара ажно в три дорога иноземцам продажу учинят. На Москве монаси Соловецкого монастыря торгуют лучшую слюду по сто пятьдесят рублей за пуд. — С горячностью заявил Ждан.

— А иноземные гости приходили на двор?

— Немецкий гость приходил, просил стекло. Сулил до ста листов забрать, коли по пятьдесят пять рублей за лист сторгуемся. Да зеркал желал два царских по пятьсот монет за единое.