– Говори.

А вот тут стоит его немного на место поставить. Во имя будущего сотрудничества и общего блага. А то еще решит с перепугу, что он ведет в этом танце.

– Или оба на «ты», или на «вы». Пожалуйста.

Завис он, пожалуй, секунд на десять. То есть выражение лица не изменилось, но в глазах появилось что-то, что я назвал бы оторопью. У него в голове не могло уложиться, что ему дерзят. Показывают, что между ним и каким-то тридцатилетним мальчишкой, пусть бы и пророком, можно поставить знак равенства.

Но он не стал бы тем, кем уже являлся, если бы не умел держать удар. И мой, прямо скажем, не такой уж и сильный был. Просто неожиданный.

Булыжник изобразил улыбку. Несколько непривычную, а оттого слегка пугающую.

– Можешь обращаться ко мне на «ты»…

– Разумеется, никакого панибратства, Александр Викторович, ты же мне в отцы годишься, – закончил я за него. – А выход вот какой. Надо создать империю. Причем быстро. Примерно за год.

Нарышкин к этому времени пришел в себя, бледность уже покинула его лицо, и он подсел к нам поближе.

– Какую империю? – спросил он с иронией.

– Обычную империю. Огромную. Сильную. Страшную. С которой никто не захочет связываться, потому что дразнить динозавра – не то же самое, что дергать за усы пару десятков львов. Чем сейчас и занимается Ватикан.

– Ты хочешь сказать, что католики играют на нашей разобщенности? И если лишить их привычного инструмента, они ничего не смогут сделать?

– О, кое-что они все же смогут сделать. Но да. Того, что я показал Максимилиану Антоновичу, не случится только в одном случае. Если территория русских княжеств станет одной страной. Там есть еще нюансы с Мин и Маньчжурией, но это можно и позже обсудить.

На пару минут мы замолчали. Они думали, я ждал. Нервное возбуждение, на котором я вытащил всю эту беседу, понемногу отпускало, замещая уверенность сомнениями. Я не стал давать им укорениться и прорасти, шикнул, и они отошли в сторонку. До времени.

Как разрушить планы католиков и остаться при этом в живых, мне – вот ведь парадокс – подсказал именно магистр ордена Псов Господних. Его размышления о неизбежности глобализации и натолкнули меня на мысль о том, в каком направлении следует работать. Детали я уже продумывал сам.

– Род мой этой цели добивается уже третий век, – нарушил тишину Бестужев. – Все, чего достиг, – контроль близлежащих княжеств. Но и тем прямого приказа отдать не можем – приходится все обставлять так, словно у того же Смоленска есть свобода. И вот появляешься ты, Игорь, и говоришь, что сделать это нужно, причем в кратчайшие сроки. Подразумевая, что сделать это можно. Опустим мое естественное недоверие – ты сегодня смог меня убедить. Но один вопрос – как? Как за год сделать то, что моим предкам не удавалось сделать поколениями?

– Во-первых, если быть точным, то не за год, а за восемь месяцев. А во-вторых, я думаю использовать методы Ватикана. Более того, использовать их же план. Но слегка его подредактировав.

– Я периодически теряю нить нашей беседы. – Светлые брови князя сошлись к переносице, продемонстрировав легкое раздражение. – Ты говоришь о том, чтобы развязать войну?

– Да. Маленький, кровавый, но управляемый конфликт. Желательно с применением царского дара. Одна небольшая Пустошь не слишком высокая цена за единое государство от Балтики до Тихого океана.

– Где?