Глава 26

Вместе навсегда

В тот первый год мы с Эстер почти не расставались. И это было самое трудное. Я вел машину – она сидела рядом. Мы вместе выступали, вместе ели, проводили вместе каждую свободную минуту и засыпали почти каждую ночь рядом друг с другом. Хотя это зависело от того, где мы останавливались. Порой нас не селили вместе в один отель, и приходилось ночевать в разных. И это была пытка.

«Если мужчина не способен защитить и обеспечить, он становится злым… или сходит с ума».

Иногда я скучал по Эстер так сильно (даже если она сидела рядом со мной), что мои руки начинали дрожать, живот – болеть, а недостающий палец пульсировать так, словно все еще был у меня на руке, а не потерялся где-то в Детройте, став лакомым кусочком в брюхе собаки или крысиной норе. А в те минуты или часы, когда мы оставались с Эстер наедине, отделенные от остального мира стеной или дверью, я не мог решить, чего хочу больше – целовать ее и ласкать или просто поговорить по душам, пока нас никто не слышит. Никто, включая ее братьев. Самое замечательное то, что Эстер чувствовала то же самое!

Ей нравилось лежать, положив голову мне на грудь и обвив ногами, побуждая меня «играть на ее спине», как во время нашего первого танца, – блуждая пальцами по ее позвонкам, как по клавишам пианино. Именно так мы написали несколько песен, но обычно все заканчивалось иначе – прильнувшими друг к другу губами и сплетенными телами.

Те дни в дороге прошли в агонии боли, волнений и переживаний. И когда мы наконец вернулись в Нью-Йорк – в отцовскую квартиру и на те улицы, где мы с Эстер родились, – нам уже не хотелось его покидать. Артур-авеню и район Белмонт населяли почти одни итальянцы, пока там не поселилась Эстер Майн – Эстер Ламент. Не прошло и нескольких дней, как все окрест уже знали, что Эстер – моя жена.

– Она вышла замуж за сынка Ламента. Музыканта.

– Ее отцом был Бо Джонсон, боксер.

Потом кто-нибудь непременно спрашивал:

– Он вроде бы побил Ламента?

– Да, я тоже это слышал. Отправил его в нокаут, – соглашался собеседник. – Так вы говорите, она – его дочка? Как тесен мир!