Сквозь пол всплыл крохотный сгусток белого огня.

— Уничтожь эту дуру!

Суок скользнула вбок, уходя от катящейся на нее гигантской белой сферы. Бэрри-Белл никогда не становился таким огромным на ее памяти. Проскочив мимо, дух, не утруждая себя соблюденем закона инерции, кинулся вслед. На этот раз увернуться оказалось труднее. Почему у меня нет духа-хранителя? Где Бэрри-Белл?! Опять рывок — огненный шар прошел совсем рядом. Времени на атаку не было. Я не могу умереть! Врагиня смеялась.

Вдруг из-под потолка сверкнул огонек, и пылающая сфера неожиданно резко отвернула и понеслась ему наперерез. Суок успела понять, что это за огонек и даже удивиться, почему он вдруг стал таким маленьким и плотным, ведь раньше все было наоборот — перед тем, как золотая пуля вонзилась ее противнице в грудь.

Из переплетения бежевых лент на груди ударил сноп света. Киракишо пошатнулась, ее глаз расширился, рот широко открылся — но крик будто застрял у нее в горле. Согнувшись пополам, она царапала пальцами грудь, словно пытаясь выдрать желтую искру. Лозы бесцельно свистели в воздухе, белый дух вился вокруг нее, явно не зная, что делать. Время, и так невероятно замедлившееся в бою, почти встало — Суок в недоумении смотрела, как Седьмая сгибается все ниже, как свет, бьющий из ее груди, сменяет все цвета спектра, и все это так быстро и так медленно, что уму непостижимо. А потом время вдруг вернуло себе обычный ход, но она успела заметить, как желтая искра, ставшая вдруг непонятно, противоестественно красно-оранжевой, вырвалась из спины и, не останавливаясь, канула во мрак.

Розарио метнулся следом.

Киракишо стояла на подкашивающихся, сведенных в коленях ногах, и смотрела на свои пальцы. Обида, боль, недоумение — вот чем было ее лицо. Белая роза в глазнице конвульсивно подергивалась.

— Украл… Отнял… Почему… Верни мое… — успела прошептать она прежде, чем волна черных волос захлестнула ее с головой, завертела, спеленала, ударила в стену.

Пригнувшись, Суок покрыла разделявшее их расстояние одним прыжком и опять схватила ее за горло.

— Отпусти Отца! — она сжала пальцы, со злой радостью чувствуя, что теперь силы равны, что у врагини отняли что-то важное, и теперь ее мощь убывает — а ее, Суок, растет.

Кольцо разогревалось все сильнее.

— Ты не сможешь меня убить, — Седьмая с хрустом вздернула голову. — Я не могу умереть…

— Рискнешь проверить?

— Меня просто нет…

— Что?..

Киракишо с трудом усмехнулась ей в лицо.

— Тот, кого нет, не умирает навсегда, глупая. Я вернусь. Ты ничего мне не сделаешь.

Да.

Она поняла это сразу, как только слова сорвались с губ Седьмой — губ, которых на самом деле не было. Иллюзия, мираж, то, чего нет… скорее даже, то чего не может быть, потому что не может быть никогда. Даже тонкая шея под ее пальцами не была плотью — чистая энергия без материи, жизненная сила, не воплощенная в живом.

Как Розен смог сотворить такое?..