Глава пятая, заключительная, повествующая о том, что впереди еще ждут приключения

В Аркине, недалеко от космопорта, рядом с парком, где весной гуляют с юными подругами кадеты космических военных училищ, стоит красивейшая в городе гостиница, имитирующая архитектурой форму звездолета, с интригующим названием «Сеньжана». У ее хозяина Ганита Печено, бывшего десантника космических войск подвижного легиона, есть странная привычка. Зачастую вечером он спускается на первый этаж гостиницы, где расположен ресторан, садится за свободный столик, и официант подает ему бокал с вином. Ганит до поздней ночи сидит с этим единственным бокалом, крутит его в руке и, слушая музыку живого оркестра, наблюдает за отдыхающими гостями. Иногда – не чаще одного раза в четверть часа, – он подносит его к горбатому носу; сведя глаза к переносице, вдыхает пряный аромат винограда, и только потом делает маленький глоток. Людей, лично незнакомых с Печено, эта привычка веселит, остальные давно перестали обращать на нее внимание.

В этот день Ганит Печено спустился в ресторан раньше обычного – еще не заполнили зал гомоном посетители, не зазвучала со сцены музыка, а меж столиков сновали служащие, наводя чистоту и порядок. Официант, заметив взгляд хозяина, еле заметно кивнув, поспешил в винный погреб. Вскоре перед Печено стоял бокал с отличным виноградным вином. Ганит предпочитал полусухое красное. Избавившись от привычки дымить смолянки, он приобрел другую, на его взгляд более безобидную и даже полезную привычку смаковать вино.

– Ты бываешь неосторожен, Сток! – рассеянно заметил Печено, когда официант пожелал ему приятного вечера.

– Простите, не понял? – насторожился тот.

Но Ганит устало отмахнулся.

Официант пожав плечами, вернулся за стойку бара. Не прошло и минуты, как он, неловко повернувшись, опрокинул на пол хрустальный графин, со звоном разлетевшийся вдребезги. Печено, не повернув головы, печально вздохнул.

Прийти в ресторан раньше открытия старого десантника заставила неразрешимая задача. Он не знал, как сказать Дине о предстоящем путешествии. Не требовалось особых способностей, чтобы представить, как она зальется слезами, причитая:

– Вечно ты лезешь, без тебя не обойдутся… А обо мне ты подумал?!

Печено почесал подбородок. Да, уж! Приятного мало!.. О Дине он думал, но без него в предстоящем путешествии никак не обойдутся. Пул один не справится. Конечно, Таля полетит с ним, эта своего не упустит, у девчонки хватка настоящей журналистки, тем более каникулы на носу. Но Ганит должен их сопровождать, ведь они его друзья!

Прошел год, как они на яхте вернулись из Сеньжаны. С тех пор многое изменилось. Пул поступил в космическое училище на навигатора; Талина в школу журналистов, и оба сейчас заканчивали первый курс. По возвращении, девочка, как и планировала, написала репортаж об их приключениях на Серверном материке, но его не напечатали, посчитав от начала до конца вымыслом. К счастью, редактор «Известий Аркина», куда обратилась Таля, оказался по совместительству преподавателем в школе журналистов. Он оценил талант девочки, взяв ее учиться. Правда, вступительные экзамены все равно пришлось сдавать.

У Пула тоже сложилось неплохо. Помимо частной школы пилотов-навигаторов, принимающей на коммерческой основе, в Аркине как раз открыли два новых космических училища. Одно военное – от галактического флота, другое почтовое – по линии службы сообщений. Конкурс в них был жесткий, и экзамены не каждому по зубам, а в военном училище еще требовалась физическая подготовка. Но Пул, задавшись целью, три месяца занимался, готовился и в итоге поступил. Правда, в военное, куда хотел, он не прошел: трех месяцев не хватило, чтобы сбросить вес, да и травма ног не прошла бесследно. Но в почтовое училище его взяли с руками. Печено, конечно, предлагал ему оплатить частную школу, но мальчик отказался. Во-первых, он не видел смысла платить деньги, если можно поступить головой, а во-вторых, учеников частной школы не уважали, считая баловнями, и ее дипломом ценился меньше.

Что касается Печено, то на вырученные от продажи яхты деньги он построил эту гостиницу. Пул и Таля стали совладельцами, получая достаточную для безбедной жизни ренту. Правда, мальчик часть дивидендов отправлял домой Гизе, якобы от Клоба; кроме того они вдвоем с Талой помогали жене и детям Добрика. Но молодым людям и без этого хватало, тем более, после занятий всегда можно было заглянуть в гости к Ганиту и Дине и основательно подкрепиться.

О судьбе Кохи до сегодняшнего дня ничего не было известно; коротышка исчез из их жизни, как только они посадили яхту в Аркине. Печено надеялся, навсегда. Но сегодня утром ему было видение – ох уж этот дар! – необычайно яркое и четкое. Такие у Ганита случались нечасто и всегда сбывались, поэтому сомневаться, что все так и произойдет, не приходилось. Он увидел Кохи среди бесконечных плантаций сахарного тростника на далекой планете, утопающей в тропических лесах, расположенной в стороне от больших космических маршрутов. Кохи, попав туда не по своему желанию, находился там в неволе. Спрятавшись от палящего солнца под ветвями раскидистого кустарника, коротышка огрызком карандаша торопливо писал на клочке бумаги Пулу письмо. То и дело озираясь по сторонам, он словно боялся, что его застигнут за этим занятием. Но не это взволновало Печено – по Кохи давно плакала каторга, – а содержание письма. Ганит увидел его отчетливо, до последней закорючки и точки, словно держал листок перед глазами:

«Здравствуй, старина Пул! Я пишу к тебе, поскольку, надеюсь, тебя не оставит равнодушным новость, которую я тебе сообщу. Так уж получилось, что меня занесло на другую планету, и я попал в беду. Если мне никто не поможет, долго я не протяну. Смею рассчитывать, что ты не забудешь старого приятеля Кохи, когда предпримешь какие-либо действия, дочитав эти строки.