— Добрый день, — Ледяной поздоровался с ней ровным, спокойным голосом.
Что-то внутри чужемирки перевернулось и ухнуло вниз, увлекая за собой остатки ее выдержки и разума. Мелкая дрожь, зародившаяся в районе желудка, выбиралась наружу и расползалась неприятными мурашками по рукам и по спине. Лина не понимала, что с ней, но ей хотелось кричать, выть, царапаться и драться. Она стиснула зубы и сделала несмелый шаг в сторону коридора. Наемник посмотрел на нее, чуть склонив голову, и снова отвернулся к окну.
Лина смотрела на его широкие, крепкие плечи. На белые волосы, распущенные по спине, на узкий торс, на… Противные мурашки уже уползали со спины куда-то в подреберье, заставляя ее мелко дрожать. Она смотрела на мужчину, которому отдала свою жизнь, и ей дико хотелось залепить ему пощечину и одновременно сжать его в объятьях. Нет, объятий хотелось все же больше. Прижать его к себе, просто до боли, засунуть себе под рубаху, под кожу, спрятать от всех опасностей этого мира. Да просто схватить и никогда не отпускать! Стоп, какая рубаха? Нет у нее никакой рубахи. Лина ошарашенно посмотрела на совершенно безразличного к ней наемника: «А ведь это его желание!»
Она обхватила себя руками, медленно подошла к Ледяному.
— Ским? — он снизошел до прямого взгляда в ее сторону, у нее же уже просто зуб на зуб от дрожи не попадал. — Ским, а вместе с этой вот эмоциональной связью способность себя контролировать не передается?
Наемник прищурился, скривился не то в оскале, не то в ухмылке:
— Мне кажется, ты отлично себя контролируешь, чужемирка.
— Ах вот как? Меня даже и по имени уже не надо называть?
Наемник шумно выдохнул и развернулся, собираясь выйти из библиотеки.
— Ты трус! — Лина и сама не знала, почему прокричала именно это, но подействовало безотказно. Ским Левиан буквально врос в то место, на котором его застал окрик. — Ты просто жалкий трус. Ты боишься признаться сам себе в своих чувствах. Боишься даже по имени меня назвать!
— Чего я боюсь, чужемирка? Коротка же у тебя память! — его глаза горели диким синим пламенем. — Я не боюсь, я не хочу!
— Вот так значит, да? Вчера хотел, а сегодня не хочешь?
Он одним рывком преодолел расстояние между ними, из груди его вырвался утробный рык:
— Можешь себе представить! Не всегда мила, милая!
— Значит, правильно я тебя вчера с себя скинула, раз вся твоя любовь на один вечер.
— А может, ты годишься не более, чем на один вечер?
Лина вспыхнула и отвесила ему пощечину со всего размаха.
— Крапиву мне в штаны! — раздалось откуда-то из коридора.
Лина со Скимом посмотрели на дверь. Там стояли ошарашенный Синт, и хмурый маг позади него.
— Я, кхм, не хотел вмешиваться, — маг совершенно точно предпочел бы стоять где-нибудь в другом месте, — но вы бы выбирали выражения. Тут же дети.