18

Больница Давлата Хастенеси

Уже много дней Катрина не испытывала такого прилива надежды и ощущения целеустремленности, как теперь, когда искала пути к тому, чтобы прочитать тайное письмо Оскара при тех ограниченных средствах, какие имелись в ее распоряжении.

Благодаря приобретенному в полевых исследованиях опыту, она давно знала: чтобы развести огонь, нужны три основных компонента — топливо, что-нибудь легко воспламеняющееся и искра. В качестве топлива сойдет пара страничек из медицинской карточки — вырывать страницы из дневника она не рискнула. Эти странички она смяла и сложила маленькой кучкой на подоконнике.

А вот катализатор процесса ей надо еще отыскать. Грубо говоря, годилось все, что способствует возгоранию. То, что нужно, она нашла у двери: флакон с дезинфицирующим гелем для рук — такие есть в любой современной больнице. На этикетке было написано, что этот тип геля содержит сорокаградусный спирт. Спирт быстро испаряется, и руки остаются сухими, а действует антисептик исправно. Спирт как раз и есть эффективный катализатор горения.

Она выдавила на ладонь порцию геля, стряхнула на подоконник, потом аккуратно сложила смятые странички поверх него: пусть сразу впитывают легковоспламеняющиеся пары. Она подождет, пока бумага сильнее пропитается этими парами, потому что тогда поджечь ее будет легче. Но оставалась еще искра, а для этого нужно, чтобы появилось солнце.

Катрина легла на койку и уставилась в окно: яркие лучи солнца пробивались из-за дождевых туч, цеплявшихся за вершины гор. Последний раз она разводила костер таким способом, когда отправилась в путешествие с Джоном. Они тогда собрались быстро — Габриелю вот-вот надо было возвращаться в колледж, а Джон уезжал в Ирак на раскопки, с которых ему так и не суждено было возвратиться.

Для путешествий был не сезон, но они провели день в Президентских горах[31] в Нью-Гемшире, и там их застиг совершенно неожиданный ливень с сильным ветром. Пока добрались до стоянки, где был припаркован взятый напрокат автомобиль, они вымокли до нитки, а там выяснилось, что у него полностью разрядилась батарея. Пришлось вернуться в избушку, мимо которой они прошли по пути вниз, — в ней кто-то из туристов, приезжающих сюда на выходные, сжег все дрова и не дал себе труда пополнить запас. Габриель и Катрина насобирали, сколько смогли, валежника, но он весь вымок — не разожжешь. Они и не заметили отсутствия Джона, пока он не вошел в хижину, неся на конце длинной палки свой носок, пропитанный дизельным топливом из бака автомобиля. Они засунули этот носок под кучу валежника и подождали, пока она пропитается парами горючей смеси. Сейчас Катрина поступала подобным образом. Дизельное топливо горит не очень-то хорошо, но пропитавшиеся парами эфира веточки разгорелись на славу. Семья провела там всю ночь — прижавшись друг к другу, они грелись у огня. В последний раз они были все вместе. Катрина порадовалась этим воспоминаниям: как они тогда ощущали близость друг к другу, как улыбались! Блики огня освещали их лица, а снаружи ревела буря. Вдруг она сообразила, что ее согревает не тепло из воспоминаний, — просто в палате стало жарко. Солнце вышло из-за туч.

Она вскочила с кровати и подбежала к окну. Предвечернее солнце заливало своим светом улицы. Оно опустилось ниже туч, но скоро скроется за вершинами далеких гор. Надо торопиться.

Катрина сняла очки и поднесла их к кучке бумаги так, чтобы линзы сфокусировали солнечный луч на бумагу.

Там возникло маленькое отражение солнца. Она пыталась держать очки ровно, насколько позволяла дрожь в руках. Светлое пятнышко потемнело, задымилось. Бумага вокруг него стала превращаться в пепел, но не загоралась. Катрина передвинула очки, ловя ярким пятнышком край обугливающейся бумаги, продолжая фокусировать его на том жалком топливе, какое сумела раздобыть. На краешке странички сверкнул красный язычок, но бумага упорно не загоралась. Катрина прикрыла ее сложенной лодочкой ладонью и осторожно подула, стараясь не развалить всю кучку и не сдуть скопившиеся под ней пары спирта. Она все дула и дула, осторожно, размеренно, сосредоточив все внимание на красных язычках, пока не выдохлась. Когда у нее уже не осталось сил дуть, бумага наконец загорелась и пламя принялось пожирать клочки.

Схватив с койки дневник, Катрина открыла его в середине, на страницах, заложенных несколькими полосками порванной бумаги. Она не знала, длинным ли окажется написанное тайнописью послание, однако топлива у нее было очень мало, а горела бумага быстро. Она свернула бумажный квадратик в трубочку, подожгла и поднесла к первой чистой странице.

Результат не заставил себя ждать. Страница потемнела от жара там, где в нее въелась кислота. Одна за другой возникали целые строчки символов. Весь текст, написанный в форме перевернутого знака «тау», был как бы зеркальным отражением того пророчества, на котором Катрина выросла. Этот текст был на том же древнем языке. Она пробегала глазами по строчкам маланских символов, языка своих предков, и мысленно переводила их: