Действовали мусора крайне оперативно, – вероятно, на машине Проскурина была рация. Иначе как бы чекисты так скоренько обернулись с оперативно-розыскной группой?

Полтора десятка вооруженных автоматами бойцов являли собой, как пояснил Лепяго, передвижную группу, задачей которой было обнаружение и удержание до прибытия подкрепления беглых зэков. В данном случае, нас. До поры до времени им это удавалось, и если бы не Слава, нам с Вадиком моментально настал бы каюк.

– Не высовывайся, Ильюха, – бросил корефан. – Пускай они высовываются. Вадик, жопу убери!

Гольдберг поспешно распластался на земле. Я все же осторожно высунулся из-за кочки. Страшно было – казалось, в меня целятся и сейчас выстрелят. Затаив дыхание, я поймал на мушку крадущегося в просвете между кустов человека и потянул жесткий спусковой крючок. Приклад ощутимо врезал по скуле. Я моргнул, но увидел, как хлобыстнула из спины врага почти невидимая черная струя. Ноги его подломились, человек рухнул на колени, словно мешок упал и завалился лицом вперед.

– Отходим, – дернул за плечо Слава. Стараясь не шуметь, мы отступили на десяток метров.

Осталось нас трое. Директор потерялся в самом начале забега. Неизвестно, сдался в плен на милость победителя или оказался подранен – летели мы от дороги сломя голову. Пилили и пилили по тайге. Тайга оказалась необъятной.

– Вижу двоих, – предупредил Вадик.

– Лежи!

Слава ткнул голову энтомолога в землю и проворно скользнул меж замшелых стволов, плавно вскидывая тонкое дуло АКМа. Стеганула короткая очередь, полетел сбитый пороховой струей лишайник, и кто-то невидимый опрометью кинулся в березняк.

– Мотаем! – немедленно вслед за выстрелом подорвался Слава, увлекая нас за собой.

Мы увязли в буреломе, наткнувшись на пикет, и теперь метались, окруженные стянувшимися по сигналу преследователями. Тайгу они, к сожалению, знали неплохо, и только недостаточное для прочесывания пятачка число бойцов не давало им покончить с нами. Но окружить окружили и теперь ждали подмоги – неподалеку сел вертолет. И что дальше: пустят собак или применят гранаты, как предполагал Слава? В любом случае ловить нам здесь было нечего, и мы отчаянно тыркались в разные участки периметра, проверяя на прочность охрану. В одном пока не было недостатка – в патронах. Парой автоматов перехватчики нас снабдили. Не по своей, правда, воле. Боезапас у ментов был имелся приличный – по четыре рожка и четыре пачки на человека – на парный пикет первым нарвался многоопытный корефан.

– Собаки, – известил Вадик.

Вдалеке послышался едва различимый лай.

– Откуда? – вскинулся тугоухий друган.

Гольдберг уверенно махнул рукой, слух у него был дирижерский. В ту же секунду с той стороны застрочили автоматы. Наугад. Пули защелкали по деревьям далеко от нас. Загонщики мусорского охотхозяйства, обложив диких уголовников, погнали их на номера. «И началась самая увлекательная из охот – охота на человека…»

– Давайте туда, – уверенно двинулся Слава почти прямо на собак.

Как три неуклюжие змеи, мы вползли в затопленную низинку – туда, где лес плавно переходил в болото. Бурелом здесь заканчивался, открывалась ровная травянистая местность, кое-где поросшая рахитичными березками и елочками. В иных местах торчали редкие кочки да поблескивали зеркальца стоячей воды. Спрятаться там было решительно негде.

– Тихо. – Слава встал, предупреждающе вскидывая руку. Он шел первым, далее мы с Вадиком бок о бок. Корефанова рука медленно выставила два пальца и вытянулась, указывая цели. – Ильюха, башку за деревом видишь?

– Вижу, – одними губами ответил я.

– Огонь.