Меня долго уговаривать не пришлось. Я подобрал камень и с удовольствием огрел Толяна по многострадальной башке. Такой уж неудачный выдался у него денек! Опешивший было Вадик расторопно занялся хрипящим Васей. Из его кармана Гольдберг извлек «наган». Мне же не повезло – Толян ходил без оружия. Слава, добавив Володе прикладом по черепу, выцарапывал из подсумка патронные сборки.

Из-за отвала осторожно высунулся Димыч с АКМом наперевес. Секунды ему хватило, чтобы понять расклад, но изрешетить нас не позволил Вадик. Хлопок «нагана» и щелкнувшая по камням пуля заставили «прапорщика» убраться назад.

– Слава, – крикнул я, указывая в сторону гряды, – смотри, автоматчик!

Нервы у него были все-таки из железа. Корефан даже не дернулся, лишь дыбанул исподлобья на отвал и плавно загнал в обойму патроны.

– Держи его там, – бросил Слава Вадику, – не давай высунуться. А ты, Ильюха, за мной! – Передернул затвор и потрусил к машинам. – Да не стой ты на виду, – одернул застывшего во весь рост энтомолога. – Притырься куда-нибудь, что ли.

Короткая очередь с вершины гряды шуганула нас, взбив фонтанчики пыли почти у самых ног. Мы бросились врассыпную. Снова заработал АКМ. Укрыться в узком коридоре было невозможно, выручал лишь тот фактор, что внимание Димыча рассеивалось на две бегущие в разные стороны цели, да и стрелок он был неважнецкий. Слава с Вадиком открыли ответный огонь, загнав автоматчика обратно, я же что было силы понесся в обход, рассчитывая, что в мертвой зоне, когда подойду вплотную, достать меня будет невозможно. Слава что-то орал мне, но я твердо шел к намеченной цели. Обогнув последнюю кучу породы, я приготовился было атаковать, когда навстречу выскочил Лепяго. Он налетел на меня, сбил с ног. Мы покатились в обнимку, пересчитывая ребрами раскиданные по земле камни.

– Андрей Николаевич… – просипел я, отпихивая тяжеленное тело.

Лепяго, похоже, ничего не соображал, настолько был напуган. Меня он не узнал и с ошалелыми глазами пополз прочь, пятясь по-рачьи. Над ним возникла фигура Димыча, «Калашников» еще дымился.

«Каюк», – подумал я, откидываясь на спину, словно побежденная собака, которая открывает живот и горло. Руки я также поднял, демонстрируя полное отсутствие оружия, будто бы это могло мне чем-то помочь. «Прапорщик» оглядел нас с Лепяго, явно не собираясь стрелять. Ему больше всего хотелось скрыться, и чем быстрее, тем лучше. Он явно жалел, что вообще оказался тут. Убивать никого не стал и, наспех убедившись в полной нашей лояльности, ринулся в лес. Правильно, зачем ему напуганные археологи?

Все эти мысли пронеслись у меня в голове в одно мгновение. Я еще лежал на спине, задрав трясущиеся ладони, когда над головой послышался хруст камней и на нас вышли Слава с Вадиком.

– Кому в плен сдаешься? – спросил Гольдберг.

Я сел, меня колотило. Слава быстро огляделся, но Димыч чесал со всех ног и за деревьями его не было видно.

– «Прапорщик»… – указал я подбородком на качающийся кустарник. – Не стал в меня стрелять.

– Чего ты на него полез? – буркнул Слава. – Говно с перепугу в голову ударило?

Я молча встал и поднял за локоть Лепяго. Тот уже начал приходить в себя и пытался отряхнуться.

Заревели двигатели ЗИЛов.

– К машинам не успели, – сказал Вадик.

– Ну и хрен с ними, пускай себе гребут. – Слава повлек нас в сторону от площадки. Пещера скрылась из вида. Послышался гомон – очевидно, выгоняли рабочих. – Сейчас они уберутся, и мы пойдем посмотрим на золото.

Подталкивая директора, мы просочились в кусты и шли, пока не уперлись в скалу. Отсюда сквозь листву можно было рассмотреть, что творится между отвалами. Там сновали люди. Некоторые с оружием. Проскурина я не увидел.

– Грузятся в машины, – сообщил Слава. – Как бы засаду не оставили.