– Лады. – Корефан повернул направо. – Если только они за нами поедут.
В боковое зеркало я увидел, что «Волга» двинулась следом.
– Фигня! Где наша не пропадала? – поспешил рассеять я сомнения другана. – Везде пропадала, и ничего!
– Верно, не век же от них прятаться. Они с тебя получать приехали?
– Да, вроде пора им платить.
– А ты от них когти рвешь. Они за тобой гонятся, – продолжал рассуждать Слава. – Значит, и в лес за нами поедут. Быки комолые!
– Молодые, глупые. Что с них взять? – Я вытащил ТТ, дослал патрон и пристроил пистолет за ремнем на животе, чтобы его можно было легко достать. Прикрыл курткой на случай, если в салон заглянет автоинспектор.
К счастью, на перекрестке Светлановского и Тихорецкого проспектов мусоров не случилось. Я вспомнил, как летел здесь пьяный, по уши в крови несчастного пацана. Теперь я держал обратный путь. К стрельбе, пацанам и кровопролитию.
За рынком мы свернули направо, на совершенно пустой по случаю позднего часа Северный проспект. «Волга» противника, как привязанная, висела на хвосте. Патриоты не наглели, но и отпускать нас не собирались, решив преследовать должника, пока он не выпадет из машины с поднятыми руками и не сдастся на милость победителя. Им ведь от меня деньги нужны, а не жизнь. К тому же интуиция подсказывала, что у трискелионовцев кишка тонка кого-то убить.
От этих мыслей я успокоился и даже радио включил, чтобы пропадать с музыкой. Вместо бодрой мелодии из колонок выполз меланхоличный шансон:
Эх, яблочко, да куда котишься?
В Губчека попадешь, не воротишься!
Эх, яблочко, да наливной бочок.
Информацию на вас слил один торчок.
От этого откровения камень вернулся на сердце. Я немедленно вырубил приемник и нервно обернулся. Трискелионовская «Волга» мрачно зырила в заднее стекло нахмуренными мутными фарами. Слава вырулил на проспект Руставели. Там было оживленное движение, встречались и милицейские экипажи. Меньше всего нам сейчас хотелось оказаться остановленными и досмотренными автоинспекцией, это была прямая дорога в Губчека. К счастью, судьба решила не обламывать нам рога, а может, захотела посмотреть на гладиаторские бои. Железнодорожный переезд в Ручьях оказался открыт. Мы проскочили мимо автобазы и свернули на Пьяную дорогу, змеящуюся между сетчатыми заборами дачных участков. В темноте, на безлюдной местности, нацисты осмелели. «Волга» осторожно стала нас прижимать к огородам. Корефан уворачивался и одобрительно ругал борзую молодежь, стараясь не поцарапать машину и не влететь в кювет. Пьяная дорога изобиловала крутыми поворотами и была узкой – две машины с трудом могли бы тут разъехаться. Это осложняло маневр нашим преследователям, которые вовсе на стремились уделать в хлам свою тачку.
– Щас к крематорию выйдем, там и потолкуем! – с азартом сообщил корефан то ли мне, то ли нацистам.
Пьяная дорога кончилась. Впереди показались угрюмые ворота погоста. Слава сбавил скорость, прижался к обочине и остановил машину. Метрах в пяти позади затормозила вражеская «Волга».
– Готов, Ильюха?
– Всегда готов!
– Тогда пошли. – Слава вытащил из кармана куртки «Вальтер ПП», я достал ТТ, мы синхронно распахнули дверцы и выскочили из машины.