В дискуссии в американском обществе проблема часто ставится так: у вас есть выбор между сосуществованием и разрядкой или… но тогда вопрос в том… или что? Ядерное равновесие в какой-то форме приговаривает вас к своего рода сосуществованию.
Таким образом, вопрос состоял в том, можно ли было разработать принцип сосуществования, который сохранял бы безопасность свободных народов и в то же время создавал возможность, при которой в процессе переговоров наши политические отношения могли бы быть улучшены. По крайней мере, чтобы в кризисных ситуациях две страны поддерживали связь друг с другом в достаточной степени, чтобы они автоматически не переросли в тотальную войну?
Никсону это во многом удалось. Общая политика должна была быть очень жесткой в деле оказания сопротивления советскому очевидному военному движению, но делать это в контексте, при котором принимающие решения советские руководящие лица всегда могли прикинуть, что они отказываются от возможности иметь хорошие отношения на длительную перспективу с Соединенными Штатами Америки.
И теперь кто-то сейчас читает в опубликованных документах о внутрисоветских дискуссиях в течение войны 1973 года, что Советы, с одной стороны, испытывали желание усилить своих арабских союзников, но в то же время они были также обеспокоены тем, чтобы не разрушить полностью отношения с Соединенными Штатами.
Поэтому к какому-то моменту мы не только достигли уровня, но и значительно превзошли в отношении Израиля тот уровень, который когда-либо поддерживали Советы в отношении своих союзников.
А затем должно было быть найдено дипломатическое решение – сначала между нами и Советским Союзом, а затем с нами, как посредниками между Израилем и арабскими государствами, и мы в конце той войны стали участниками переговоров о прекращении огня.
Мы подготовили три соглашения между арабами и Израилем: два с Египтом и одно с Сирией за полтора года. Это получилось не из-за опыта ведения переговоров. Каковы бы ни были навыки ведения переговоров, они стали возможны благодаря тому, что мы сформировали стратегическую ситуацию, когда все стороны на Ближнем Востоке, если они хотели достичь своих целей, должны были иметь дело именно с нами.
Да, так и было. Это все случилось в конце ошеломляющих побед в войне. Но на самом деле такое редко случалось в дипломатической сфере, когда более или менее равные страны имели дело друг с другом, а Соединенные Штаты занимали ключевые позиции и были в состоянии постоянно влиять на их действия. Это было результатом упора, который был сделан на разработке стратегического плана.
Например, как мы уже обсуждали, через полгода после прихода Никсона к власти произошло несколько пограничных столкновений между советскими и китайскими вооруженными силами, и мы проанализировали их, сначала подумав, что китайцы были более радикальными и, следовательно, наиболее вероятными агрессорами. Затем мы убедились, что в этот период наиболее вероятными агрессорами были Советы.
Таким образом, вопрос состоял в том, что Америка может сделать? У нас не было дипломатических отношений. Мы еще даже не вступили в контакт с Китаем; несмотря на то, что мы пытались, нам это не удалось. Поэтому мы решили, что если ты не знаешь, что делать в какой-то ситуации, то поддержите слабого против сильного, потому что вы не хотите поощрять агрессию.
Состоялась встреча на уровне кабинета министров, когда Никсон объявил этот принцип. Он сказал, что, если бы Советский Союз напал на Китай, с которым у нас не было дипломатических отношений или контактов, нам стоило бы склоняться к Китаю, потому что мы не хотели, чтобы Советский Союз стал абсолютно господствующей страной.
Я не могу сказать, что каждый наш коллега был без ума от этой идеи, но любой президент, который знает, что он хочет, обычно добивается своего. И тогда советского нападения не произошло, но мы вели себя так и передавали через послания и публичные заявления, что было принято общее решение двигаться в сторону Китая.
У нас не было особого интереса к пограничному спору, но мы были заинтересованы в том, чтобы помешать Советскому Союзу после оккупации Чехословакии преуспеть в доминировании над Китаем. Если бы это произошло, Советы могли бы занять доминирующее положение просто военными угрозами.
Да. Китайцы решили пойти навстречу Соединенным Штатам, хотя потребовалось еще около двух лет, чтобы дойти до реального контакта. Никсона никогда бы не заинтересовали подробности пограничного спора. Он был бы заинтересован в стратегических и исторических последствиях советской победы над Китаем после советской оккупации Чехословакии и американских трудностей во Вьетнаме.
Примечания
1