— А куда?

— В Москву, — не стал я вдаваться в детали.

— Не много ли машин-то взял во Франкфурте?

— В самый раз, пан сержант, одну себе, вторую сестре, — махнул я в сторону Любы.

Сержант обошёл обе наши машины по периметру, попинал колёса, после чего вернулся к диалогу.

— Делиться надо, Александр, — по-прежнему вежливо продолжил он, — тогда никаких проблем до границы у тебя не будет.

— Почём сейчас стоит безопасный проезд до границы? — продолжил я.

— По сотне марок за каждую, — отрубил сержант.

— У нас только стописят свободных осталось, — честно признался я, — остальное на бензин уйдёт.

— Ладно, — вздохнул сержант, — гони стописят. И проваливай.

— А если меня ещё кто-нибудь тормознёт? — решил уточнить я, — под Варшавой например?

— Не бойся, не тормознёт — всё под контролем. Да, к Варшаве и на погранпереход в Бресте не суйся, езжай через Хельм, — дал он ценное указание напоследок, сел на мотоцикл и очистил дорогу.

— Сколько ты ему дал? — спросила меня Люба, когда я подошёл к её БМВ-шке.

— Стописят, — честно ответил я.

— Не много ли? У нас еще вся Белоруссия впереди.

— Украина, Любаша, Украина, а не Белоруссия — согласно новой вводной следуем на Хельм-Любомль, далее по Волынской области.

Сержант оказался человеком слова, как выяснилось через несколько часов — трасса на Волынь была почти пустой, больше нас никто не тормозил, хотя постов польской автоинспекции встретилось немало. И очередь на пограничном пункте была божеской, всего пара десятков машин. И полчаса не прошло, как поднявшийся полосатый шлагбаум пригласил нас на территорию вильной, но пока ещё не незалежной Западенщины.

— Ну вот, а ты боялась, — сказал я Любе перед тем, как мы переехали на Украину, — ночевать будем где-нибудь в Ковеле или даже под Киевом. Как получится.

Синагога в городе Любомле.