– Нна! Иго-го!

– Бах!

Матеуш, пришпорив своего коня и оказавшись на расстоянии сабельного удара, «сбивает» прицел.

– Нна! – И Збышек падает, разрубленный до середины груди. Сам мазур держится на плечо.

– Зараза! Зацепил всё-таки!

– Серьёзно? – встревоженно спросил Рюген.

– Нет, княже – по краю, просто мясо пуля выдрала, болеть теперь недели две будет.

Поединок Потёмкина прошёл быстро и буднично – рослый гвардеец, вооружённый к тому же кирасирским палашом, незамысловато отбил тяжёлую, но достаточно короткую саблю и сделал выпад, пронзая тому горло. Григорий по сути даже ничем не рисковал в поединке – разница в длине клинков и рук было уж очень велика.

Примерно так же обстояли дела у остальных членов отряда. Исключением был разве что Павел, рубившийся с самозабвенным азартом.

– На! На! – выкрикивал тот при каждом замахе, наседая на крепыша средних лет с обречённо-злым лицом. Но несмотря на юный возраст, разница в классе была очень велика. Поляк отмахивался очень умело, но это было умение опытного рубаки-кавалериста, а техники именно поединщика ему не хватало.

– Вжих! – И рука ляха закровоточила, Павел зацепил ему предплечье кончиком гибкого клинка. Получив ранение, враг собрался, сжав тонкие губы в полоску и прищурив серые глаза, начал отбиваться сосредоточенно. Вот…

– Дзанг! – Лях уловил момент и попытался атаковать цесаревича. Тот умело уклонился, заплёл вражескую саблю своей и прочертил на лице у поляка кровоточащую полосу.

– Эх, – с досадой проговорил подъехавший к князю Тимоня, – силёнок не хватило парню, так бы выбил у шляхтича клинок.

– Понятное дело, – согласился Игорь, не отрывая немигающих глаз от поединка, – новик ещё, а супротивник у него хоть и не блещет мастерством, но эвон какой… квадратный.

Поляк тем временем начал то ли слабеть от потери крови, то ли просто запыхался. По крайней мере, движения его замедлились, а дыхание стало тяжёлым. Павел провёл несколько пробных атак, не доводя их до конца, а затем резко тронул коня шпорами, от чего тот подался вперёд, толкая грудью коня крепыша-поляка.

– Сейчас! – негромко сказал Рюген, и Павел как будто услышал Наставника, привстал в седле и чуточку картинным движением смахнул голову ляха с плеч.

– Как я его, а?! – возбуждённо спросил подросток у телохранителей, уже покончившими со «своими» конфедератами.

– Недурственно, – оценил Потёмкин на правах временного командира, – горячился сперва, но для первого боя – отменно.

Павел расцвёл – и никаких переживаний о первом собственноручно убитом у него не было. Только гордость!

Своего подопечного Померанский «обкатывал» под усиленной охраной (обычно не слишком заметной) в разных ситуациях. Прежде всего – воспитать в цесаревиче воинский дух, привить умение смотреть в лицо опасностям. Затем – сделать его «родным» для вояк. Для этого Игорь отправлял его в «командировки» в самые разные полки – так, чтобы была хотя бы видимость какой-то опасности – пули там посвистывают, орудия бу́хают…