Попытки прорыва останавливали карабины, и врагов начало копиться всё больше. Наконец те осмелели и, завизжав, принялись выстраивать «карусель», желая осыпать русских дождём из стрел.

– Иии! – Подбадривая себя криками, крымчаки вытащили луки и пустили коней вскачь. Пора…

– Атака!

Зазвучала труба, и полки пошли шагом, затем рысью… Под копытами могучих коней тряслась земля. Игорь неоднократно видел атаку регулярной конницы со стороны и знал – зрелище это прямо-таки эпическое. Сейчас он в первых рядах, но прекрасно помнит, какое это завораживающее зрелище. Комья земли, выбрасываемые копытами коней, выставленные параллельно земле клинки и пики, ярящиеся люди и кони, готовые к страшному столкновению…

Снова приказ скачущему рядом трубачу, звучит сигнал, и передние ряды, где собрались только «самые-самые», склонили пики. Ещё несколько секунд…

– Рраа! – И русские воины врезаются в нестройные ряды крымчаков, буквально сминая их. Остриё пики в руках Померанского влетает в грудь смуглому или скорее даже – просто грязному степняку, по виду напоминающего скорее пастуха. Глаза татарина круглые, непонимающие, напуганные… Выщербленную саблю из скверной стали он держит излишне крепко – так, что даже побелели костяшки пальцев. Пика пронзает его насквозь и вонзается в живот татарина средних лет. Двое за раз!

Бросив пику, Игорь выхватывает клинок и начинает рубку… Укол – и клинок с поразительной лёгкостью входит в горло врага, распарывая воротник шёлкового халата, плоть и кости позвоночного столба. Голова незадачливого крымчака падает под копыта коней и лопается, как успевает заметить попаданец краем глаза.

Левой рукой князь перехватывает руку с кинжалом у грязного толстячка в достаточно добротной одежде и дырявой старинной кольчуге, после чего с какой-то безумной улыбкой сжимает её. Неприятный влажный хруст – и рука ломается, а её хозяин, обмякнув от болевого шока, падает с коня. Почти тут же шея упавшего ломается, но нога его застряла в стремени, так что тело не падает на землю и только дёргается от соприкосновений с конскими крупами и боками.

– Рраа! – кричит Рюген во всю мочь и выхватывает второй клинок. Такая вот обоерукая рубка в кавалерийской схватке – большая редкость, особенно в первые минуты, когда просто-напросто тесно. Однако превосходство как в собственном росте, так и (особенно) в росте и весе коня очень велико. Рюген возвышается над крымчаками минимум на две головы.

Нет, «Шаолиня» не было и «лопасти вертолёта» воин не изображал – всё очень экономично и технично. Однако и этого хватило…

– Вжих! – И зажатая в правой руке тяжёлая карабелла сносит верхушку черепа степному богатырю – относительно чистому, что удивительно.

Укол! – И клинок в левой руке проходит сквозь несколько засаленных халатов, одетых один на другой на пожилом крымчаке с удивительно правильным, красивым лицом.

– Ааии! – И какой-то отчаянный молодой татарин пытается прыгнуть на князя, вскочив в седло своей маленькой лошадки.

– Нна! – высвободив на секунду ботфорт из стремени, Рюген встречает «прыгуна» тяжёлым ударом в грудь. Удар получился «смазанным», толчковым, но и этого хватило – всплеснув руками в попытке удержаться, крымчак исчез внизу, под конскими копытами.

Краем глаза заметив движение сбоку-сзади, Рюген пригнулся и вывернулся в седле.

– Дзанг! – Удар саблей пришёлся о кирасу попаданца, да ещё и по касательной. Перехватив карабеллу обратным хватом, он ударил подобравшегося врага. Попал в лицо, не слишком сильно, но… в такой толчее это смертельно.

Постепенно пространства стало больше, и князь развернулся…

– Звянг! – И черкесская шашка в левой руке отбивает татарский клинок. Тут же следует выпад всем телом – и резаная рана на горле врага не даёт тому ни малейшего шанса на выживание.

– Хха! – И карабелла в правой разваливает крымчака до седла. С влажным утробным звуком они распадаются и падают на обезумевших от такого «подарка» татар.