Я, конечно, сразу понял, о чем она.

— Слышал, Варя. От вас.

— А по радио?

— Нет, только от вас.

— Но я вам даже ничего не сказала.

— Вы сказали главное. А подробности…

— Да, я вот сама от шока не уловила подробностей. Хотела у вас спросить. Он то ли на ракете разбился, то ли на самолете…

— Геройской смертью в любом случае, — вздохнул я. — Иначе он и не мог погибнуть.

— Вам, наверно, все это особенно тяжело? — осторожно спросила Варя.

— Да нет, почему, — пробормотал я. — Тяжело, конечно, но, думаю, не сильнее, чем… вам, например.

— Но я с ним не была знакома.

— Зато вы девушка — и очень женственная. И не сомневаюсь, что такие вещи всегда принимаете слишком близко к сердцу.

— Не знаю, как насчет «всегда», но это… Да, это меня очень огорчило.

— Как и всех, — снова вздохнул я.

Когда мы вошли в кабинет и я закрыл дверь, Варя подошла ко мне вплотную и обняла меня. Вернее, просто прижалась щекой к моей груди, а руки не положила, а скорее слегка прислонила к моей спине. Я столь же деликатно взял за ее плечи. Так мы стояли довольно долго.

— Как же сегодня мы будем работать, репетировать? — прошептала Варя.

— Как-нибудь, — ляпнул я. Варя приподняла лицо и посмотрела на меня. К счастью, вид мой был минорный. Ведь и мне вправду было не по себе. Не столько из-за смерти Гагарина, сколько из-за моей мнимой причастности к нему.

Да даже и не из-за этого. Главным образом меня сейчас терзало другое — как вести себя с Варей после вчерашнего поцелуя? Она меня обняла — это еще один хороший знак. Но если я сейчас снова попытаюсь поцеловать ее, она, возможно, воспримет это как кощунство…

Словно для пробы я запечатлел мягкий поцелуй на ее лбу. Варя будто и не заметила этого.

Тогда я поднес к губам сначала одну ее руку, потом — другую. Варя снова на меня посмотрела. Ее огромные глаза, казалось, призывали к чему-то — и одновременно боялись призывать.