— Куда ты меня притащила? — упрекали ее глаза. — Почему я лежу на этом грязном полу, вместо того чтобы гулять вдоль канала, обнюхивая тамошние столбики и деревья? Тебе не стыдно?

Хорошо, что вернулся опер со стаканами и печеньем, которое я тут же скормила Бимуле. Мы отпили по глотку и немного помолчали.

— Дело серьезное, Саша… — начал Свиблов. — Не знаю, слышали ли вы о случаях в парке Сосновка. В прессу это не попадает, но слухи-то ходят.

Я пожала плечами.

— Понятия не имею, о чем вы. Сосновка — это на Гражданке? Я там даже не бываю. Наверно, поэтому и слухи не дошли. А что такое?

Он замялся.

— Да вот… Знаете, я лучше покажу, чем рассказывать… — Оперуполномоченный раскрыл портфель и достал оттуда конверт. — Саша, я могу вас попросить пересесть? Вот сюда, лицом к залу, чтобы никто не увидел…

Снова пожав плечами, я пересела, как он просил, и открыла конверт. Там были фотографии. Мертвые лица — по-видимому, женские, искаженные жуткими гримасами. Голые тела в синяках и ранах. Страшная, мучительная смерть вопила с каждого снимка. Я не смогла досмотреть до конца.

— Что это, Сережа? Зачем вы показываете мне этот кошмар?

Он вложил снимки в конверт и убрал в портфель. Бима деликатно заурчала, намекая на желательность нового подношения. Но мне было не до печенья.

— Это длится уже три года, — сказал Свиблов. — Двадцать три изнасилованных и убитых девушки. Почерк везде один и тот же, то есть речь идет об одном и том же маньяке. Действует и вечером, и при свете дня. Сначала он, видимо, оглушает жертву ударом сзади. Затем раздевает и заворачивает в полиэтиленовую пленку. Потом насилует, душит и выбрасывает там же, в парке. Следов никаких. Свидетелей тоже. Полный тупик.

— Надеюсь, вы рассказали об этом не потому, что подозреваете меня?

— Саша… — Свиблов устало потер глаза. — Я ведь просил вас подойти серьезно. Неужели вам хочется шутить даже после этих фотографий?

— Я не шутила. Какая еще может быть причина? Я ведь не милицейский постовой, не следователь, не оперативник Чем я могу тут помочь? Ничем.

Оперуполномоченный поднял на меня свой рыбий взгляд:

— Так-таки и ничем?

Мы помолчали.

— Мне еще вот что непонятно, — сказала я, чтобы хоть чем-то заполнить паузу. — Почему этим делом занимаетесь вы, а не милиция? Есть же этот… как его… угрозыск

Он пожал плечами.

— Ну… как вам это получше объяснить… Сейчас у нас с милицией не лучшие отношения. Там многое… э-э… не в порядке. Многое требует… э-э… перетряски. Поэтому есть приказ забирать у них самые тяжелые дела. Как будто нам больше нечего делать… — Свиблов уныло покрутил головой. — А наши ресурсы, откровенно говоря, не слишком подходят для уголовки. И опыта соответствующего меньше, и информаторов нет. В общем, шансов не так уж и много.