– Пока я не имею ни малейшего представления, – ответил Альварес. – Чтобы что-то найти, мне нужно попасть в отель, отсмотреть записи с видеокамер и полицейский отчет. Самостоятельно я не смог этого сделать.

– Я добьюсь, чтобы вам это позволили, – сказала Чеймберз.

Фергусон покачал головой:

– Кто-то убил Озолса и пошел бушевать в парижский отель? Сомнительно.

– Но именно так и было, – твердо ответил Альварес.

– Как бы там ни было, есть ли у нас хоть какие-то указания на то, кто стоит за киллером? – спросила Чеймберз. – На этом этапе я хотела бы получить оценку.

– Озолс никогда не говорил мне, с кем еще он вел переговоры, но я думаю, что мы можем сделать обоснованные предположения. Россия и Китай уже имеют «Оникс», а у Ирана есть «Солнечный ожог», так что к ним Озолс не обратился бы. Для сделки Озолс выбрал Париж, так что Франция здесь, вероятно, тоже ни при чем. Но завладеть «Ониксом» жаждут многие, в частности, Израиль, Саудовская Аравия, Великобритания, Индия, Пакистан и Северная Корея. Вполне можно предположить, что, если кто-то узнал, что Озолс продает информацию нам, а не им, они могли попытаться добыть ее любым путем. Не говоря уже о том, что профессиональный киллер обойдется несравненно дешевле суммы, запрашиваемой Озолсом. Наконец, не следует забывать, что о замыслах Озолса могли прознать русские и выследить его.

– Итак, проясним: вы говорите, что киллер мог работать на кого-то? – спросил Фергусон.

Голос из спикерфона прозвучал очень серьезно:

– Я найду его.

Понедельник

19:48 СЕТ

– Ваши билеты, пожалуйста.

Виктор протянул проводнику свой билет и поблагодарил его, когда тот, прокомпостировав, вернул его. Проводник медленно шел по вагону, временами хватаясь за ручки, когда вагон бросало в сторону. На вид ему было лет восемьдесят, и казалось, что он вряд ли доживет до восьмидесяти одного.

За окнами шел снег. На окно справа от Виктора налипли снежинки, сделав его углы непрозрачными. Пейзаж за окном в ночной темноте был невидим, но когда Виктор прижался щекой к холодному стеклу, он смог смутно разглядеть поля, холмы и временами мерцающие огни в отдалении.

Поезд был в двух часах езды от границы Германии, и в Мюнхен, через Страсбург он должен был прибыть только после полуночи, но Виктор не позволял себе удовольствия заснуть. Да он и не был уверен, что сможет уснуть, хотя и хотел спать.

Виктор был один в вагоне и сидел в заднем ряду справа от прохода. Прямо за его спиной была стена. Сидя прямо, он мог видеть дверь в дальнем конце вагона и любого, кто вошел бы в нее.

Дверь слева от Виктора открылась, и он инстинктивно напрягся. В кровь бросился адреналин, приготавливая его к нападению.

Это был ребенок, девочка лет четырех-пяти. Она даже не взглянула на него, а сразу побежала по проходу, натыкаясь на сиденья с обеих сторон. Добежав до конца вагона, она повернулась и побежала обратно, улыбаясь при каждом отскоке от одного сиденья к другому. Добежав до Виктора, она остановилась, впервые заметив его.

На него смотрели глаза, раскрытые почти до невозможности широко. Напряженность ее взгляда смущала его, словно сквозь его глаза за внешней оболочкой человека она могла видеть лежащую под ней его сущность. Но когда она улыбнулась, показав щелки между зубами, все мысли о том, что она могла иметь такую способность, улетучились.