- Понятно, потому дядя Леший и назвал мишку «Абой», он ведь такой же великан?!
- Наверное, - пожала Надя плечами и поморщилась от прострелившей руку и шею боли.
- Надо сделать перевязь… – предложила дочь.
Вынув из рваных, испачканных грязью и кровью джинсов матери ремень, она соорудила кольцо, которое, перекинутое через шею, смогло хоть немного зафиксировать уже горящее огнем плечо. Порывшись в сумочке доктора, девочка отыскала пару таблеток анальгина.
- Пей ты, - отказалась от протянутой таблетки Надя, прекрасно понимая, что дочь испытывает не меньшую боль.
Катя проглотила таблетки, запила их водой. Сашка допил, опустошив бутылку, и перед беглецами встал самый важный жизненный вопрос в их ближайшем будущем. Нужно было раздобыть еду и воду. Бутерброды, сложенные в сумку раскисли, размазались по всем вещам, но матери удалось собрать пару более-менее съедобных комков и разделить их между детьми. Не смотря на то, что у самой в желудке уже вторые сутки не были ни крошки, в первую очередь она думала о них.
Когда маленькая группа остановилась на небольшой привал, она обратила внимание на огромное количество гнезд над головой. Задумавшись о том, что в некоторых могут оказаться яйца, Надя выбрала самое, на ее взгляд, подходящее дерево и начала свой подъем.
- Мама, ты куда?.. – заволновался Сашка, видя, как мать неуклюже, практически одной рукой поднимается с ветки на ветку.
- Не мешай, сынок, мама хочет поискать яичек у птичек, нам нужно что-то есть…
- Но мама…
- Саш… - шикнула женщина, тяжело дыша, ощущая, как с подъемом ей становится все сложнее от головокружения.
Наконец-то, добравшись до вершины раскидистого дерева, она аккуратно, прижимаясь грудью к ветке, обхватив ее ногами и помогая себе здоровой рукой, обламывая мелкие и огибая крупные ветки, добралась до первого гнезда. Пусто. Пара сухих еловых шишек, иголки и высохшие перья. Досадливо скривившись, Надя поползла обратно. Ползти спиной вперед было намного сложнее, и в какой-то момент, когда вроде бы легкий ветерок качнул крону, она чуть не слетела вниз, в последний момент вцепившись в ветку так сильно, как только могла.
Пот бежал по спине, зубы стучали от страха, но женщина смогла вернуться к стволу дерева. Переведя дух, поднялась на следующую ветку и на следующую. Добралась до второго гнезда. Тоже пусто. Третье и четвертое также оказались покинуты.
Зло выругавшись, осмотрев последнее, отыскав там лишь осколки старой скорлупы, начала спуск, который отнял больше сил, чем подъем.
- Пусто, - печально ответила Надя на немой вопрос дочери.
- Мама! – укоризненно посмотрел на нее Сашка, ковыряясь в земле палочкой. – Сейчас о-се-нь! Птицы ж яйца высиживают весной… Зимой только зайцы деток в норах растят, когда спят…
Надя чуть не застонала в голос. Какая же она… Устав от боли в плече, от беготни последних дней, она совсем замучилась. Голова абсолютно не соображала. Действительно, какие яйца, когда на носу зима… Совсем с ума сошла что ли?
- Что же делать? - судорожно соображала, женщина, понимая, что в голове пусто от слова «совсем».
Она привыкла жить в городе, где все доступно в ближайших магазинах, впрочем, как и любой городской житель. Нет, Надежду нельзя было назвать неумехой, которая вообще ничего не может. Выросла она и провела детство в поселке и знает, что такое носить воду зимой из колодца, как сажать картошку и с какой стороны корова кушает.
После того, как случился катаклизм, превративший людей в зомби, Надя была за спиной своего мужа, который тянул семью, а потом появился Леший, приведший ее в свой дом. За надежными стенами, со всеми удобствами, имея ресурсы, ей никогда не требовались умения устанавливать ловушки на дичь, добывать коренья или искать воду в пустыне. Ей просто это было не нужно… И сейчас, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь, о чем хотя бы вскользь упоминал Леший, она поняла, что знаний у нее очень мало. Мыслить адекватно мешала еще и боль, терпеть которую становилось все сложнее и сложнее.