Токарева сцепила руки перед собой, уткнулась в них лбом, потом решительно опустила ладони на стол и заявила:

— В детстве меня насиловал папа Богдан.

— Кто? — не понял Марат.

— Так я звала отчима, — пояснила ТТ. — Мама настаивала, чтобы я называла его папой, вот я и нашла выход — папа Богдан. Так его звали.

Валеев поморщился и выразил сомнение:

— Стоит ли об этом?

Но ТТ продолжила:

— Ты слушай. Когда мне было двенадцать лет заболела мама — онкология. Она долго лежала в больнице, а я осталась жить с отчимом. И началось… — На ее лице появилось болезненное выражение. — Однажды папа Богдан напился и изнасиловал меня. Это было ужасно. Потом еще и еще раз. Если мать болеет, ты должна меня обслуживать — такова была его мужицкая логика.

— Ты никому не сказала, — догадался Марат.

— Были летние каникулы. Он держал меня дома, одну не выпускал и предупреждал, что поверят взрослому, а не мне. Я терпела и ждала маму. Она вернулась из больницы лысая и обессиленная. Я думала, мама меня защитит, но она не слушала меня, зациклилась на своей болезни. А папа Богдан продолжал свои мерзости, мама ему больше не нравилась. И тогда я сама сообщила в милицию.

Токарева на минуту замолчала, Валеев ее не торопил. Напарница скомкала салфетку и бросила на недоеденный омлет.

— Я думала, мне сразу помогут, а там… Меня допрашивали разные дяди и тети, обследовали врачи, задавали ужасные вопросы, требовали деталей, записывали, фиксировали… Это было еще одно надругательство.

Валеев решил помочь Татьяне пропустить неприятные подробности и спросил:

— Его посадили?

— Если бы. Папа Богдан сразу уехал к себе в Молдавию. Мама слегла в больницу и больше оттуда не вышла. Меня отправили в интернат, тем дело и закончилось. Я уж не говорю по косые взгляды и шепоток за спиной.

Марат с сочувствием накрыл руку Татьяны. ТТ не оценила его жест и выдернула ладонь. Ее взгляд стал жестким.

— Это еще не все. После интерната я решила стать полицейским, чтобы уметь постоять за себя. И вот, когда мне стукнуло двадцать, я увидела его — папу Богдана. Он вернулся и снова работал на стройке.

— Так, — заинтересовался Валеев. — И что ты сделала?

— Изменила внешность. Парик блондинки, короткая юбка, наивный взгляд, распахнутые губки — в общем, он на меня клюнул. Когда мы уединились, я подмешала в коньяк смертельную дозу галоперидола. Сидела у него на коленях, позволяла себя лапать и спаивала его.

— То есть ты решила его…