Впервые сокращение численности русских на Северном Кавказе было отмечено уже с начала 1960-х годов. Толчком к этому послужило возвращение чеченцев и других депортированных в период Великой Отечественной войны этносов после реабилитации 1957 года. 9 января 1957 года председатель президиума ВС СССР Климент Ворошилов подписал Указ «О восстановлении Чечено-Ингушской АССР в составе РСФСР» со значительным расширением её территории за счёт присоединения трёх равнинных районов поймы реки Терек, входивших ранее в Ставропольский край — Надтеречного, Шелковского и Наурского — общей площадью 5,2 тыс. квадратных километров. Текст Указа гласил о том, что «в целях создания необходимых условий для национального развития чеченского и ингушского народов» представителям этих народов разрешается вернуться на прежнее место жительства. Однако процесс переселения очень быстро вышел из-под контроля. Только за 1957 год в автономную республику прибыло свыше 200 тысяч человек, что существенно превышало цифры, предусмотренные четырёхлетним планом переселения. Это создавало серьёзные проблемы с трудоустройством и обеспечением жильём. К тому же — массовое приобретение оружия, круговая порука, убийства на почве кровной мести, изнасилования, нападения на жителей республики, представляющих другие народы, — всё это серьёзно дестабилизировало обстановку и повлекло за собой резкий рост уголовных преступлений среди молодёжи. За 9 месяцев 1957 года в Грозном было совершено 22 убийства. Органами милиции привлечено к уголовной ответственности 285 человек. В первой половине 1958 года по сравнению с аналогичным периодом 1957 года в целом по ЧИ АССР количество убийств увеличилось в 2 раза, а случаев разбоя и хулиганства, повлекших за собой тяжкие телесные повреждения, в 3 раза. По всей республике обыденным явлением стали ссоры из-за домов и приусадебных участков, скандалы и групповые драки с применением холодного и огнестрельного оружия. Так, например, в конце 1957 года в Грозном начали распространяться антирусские листовки, были зафиксированы и нападения чеченской молодёжи на учащихся ремесленных училищ и офицеров Советской Армии. «Дела совсем плохие, — писала одна из русских жительниц Чечни своей родственнице в другой регион России, — приезжают чеченцы, творят всё, что только вздумается, бьют русских, режут, убивают, ночью поджигают дома. Народ в панике. Многие уже уехали, а остальные собираются». И действительно, в результате запугивания, при полном попустительстве республиканских властей в течение 1957 года за пределы ЧИ АССР выехали 113 тысяч русских, осетин, аварцев, малороссов и граждан, принадлежащих к другим народам и этносам[55]. В целом же массовое возвращение чеченцев и ингушей происходило до 1963 года.
Однако некоторые исследователи того периода связывают начавшийся отток главным образом с исчерпанием возможностей экстенсивного развития региона, мощный старт которому был задан на первых этапах советского государственного строительства. С этого же времени дают о себе знать предпосылки, позже оформившиеся в явные этнократические тенденции в искусственно созданных в первые годы советской власти «национальных» образованиях. Так, автор доклада «Современные миграции на Кавказе в контексте процессов этнической концентрации» Александр Искандарян отмечает: «Ещё с советского времени на Кавказе началась кристаллизация будущих этнократий. Внутри советского общества вызревали некие зачатки будущих национальных государств, подспудно происходило формирование государственных языков, элитных групп и идеологий, шла этническая гомогенизация населения. Этот процесс, прошедший бурный и кровавый период и продолжающийся по сей день, абсолютно уникален в истории Кавказа»[56]. Сам этот процесс стоит обозначить как искусственную политизацию традиционных этносов и народов.
Одним из первых тревожных сигналов в этом отношении стали чеченские волнения 1958 года, произошедшие сразу после хрущёвской реабилитации и имевшие явную этническую природу. В августе 1958 года в течение трёх дней происходили массовые столкновения в Грозном и его окрестностях, которые были спровоцированы убийством русского. Эти события уже тогда наглядно продемонстрировали, что политизация этносов как фактор присутствует в советской действительности и его игнорирование сулит самые тяжкие последствия. С этого же момента отмечается постепенное сокращение доли русского населения Чечено-Ингушетии, которое к 1970 году составило 14,5 %[57]. Но наиболее интенсивное вытеснение русских с Кавказа, в результате которого численность русских стремительно пошла на убыль, началось с конца 1970-х годов. По мнению главного научного сотрудника Комплексного научно-исследовательского института имени Х. И. Ибрагимова РАН Вахита Акаева, связано это было с тем, что процесс индустриального развития, и, как следствие, экономического роста начал стагнировать. «Чеченцев в Грозном было в 2,5 раза меньше, чем русского населения. 401 тысяча населения была по переписи к 1989 году, из них 250 тысяч было русских, 101 тысяча была чеченцев, 19 тысяч было ингушей, а остальных — незначительно. Миграция русских из Чечни началась тогда, когда добыча нефти в Чечено-Ингушетии в целом упала с 23 млн тонн в год до 8 млн тонн. С оттоком русских начался спад. Именно поэтому в Чечено-Ингушетии первыми руководителями республики никогда не ставился чеченец. Когда избрали чеченца Завгаева — это послужило сигналом для начальников, номенклатуры, которые подчинялись центру — номенклатуре ЦК КПСС. В Грозном функционировали предприятия союзного значения, и эти люди [которые там работали] потихонечку стали перемещаться в другие места, там находить себе работу, а за ними потянулись и другие. Война же довела ситуацию до логической концовки. В итоге промышленность полностью уничтожили», — отмечает Вахит Хумидович[58].
По официальным данным, в период с 1979 по 1989 года численность русского населения на Северном Кавказе уменьшилась на 187 тыс. человек, что представляло примерно одну пятую исходной численности русских в регионе[59]. Однако действительно переломной ситуация стала после распада СССР. То, что начало происходить на Северном Кавказе с конца 1980-х и достигло пика в 1990-е, — продолжается до сих пор. Если в период с середины 1960-х до конца 1980-х речь шла о сокращении русского населения Северного Кавказа в среднем на единицы процентов в год, то в последующий период сокращение числа русских, прежде всего за счёт миграции, приобретает массовый характер. На сегодня русские являются тем народом, чья миграция с Северного Кавказа наиболее массова. Именно русские преобладают в составе вынужденных переселенцев и беженцев — 58,7 % на Северном Кавказе и 69,9 % по России в целом[60].
Современные социологические опросы показывают, что в среднем треть опрошенных из числа русского населения по сей день склонны к отъезду из республик Северного Кавказа. Так, 31 % русских жителей Нальчика (Кабардино-Балкария) хотят уехать в другой российский регион, в то время как среди кабардинцев и балкарцев таких только 9 %. Во Владикавказе о желании покинуть Северную Осетию заявляют 17 % русских и 9 % осетин, в Майкопе — 28 % русских и 1 % адыгейцев. Значительная часть русских считает складывающиеся в регионе межэтнические отношения неудовлетворительными. В Ингушетии так считает половина из оставшихся русских и только 9 % ингушей. В Карачаево-Черкесии — четверть русских, 8 % карачаевцев и 11 % черкесов.
Помимо прочего, русское население Северного Кавказа открыто говорит об ограничении своих прав. В Ингушетии об этом говорят 57 % русских и 25 % ингушей; в Чечне — 40 % русских и 21 % чеченцев; в Кабардино-Балкарии — 29 % русских, 9 % кабардинцев и 21 % балкарцев; в Дагестане — 17 % русских и 13 % дагестанцев. Во Владикавказе о неравенстве для разных этносов в возможности получения высшего образования заявили 54 % опрошенных русских и 25 % осетин; в Грозном — 40 % русских и 17 % чеченцев; в Назрани — 43 % русских и 16 % ингушей; в Нальчике — 54 % русских, 56 % балкарцев и 25 % кабардинцев. Об этническом неравенстве при трудоустройстве заявляют 56 % русских в Карачаево-Черкесии; в Чечне — 79 %; в Кабардино-Балкарии — 73 %; в Адыгее — 68 %. О связи своего этнического происхождения с тяжелым материально-экономическим положением заявляют 18 % русских Карачаево-Черкесии, 20 % русских Дагестана. Две третьих русских Северного Кавказа заявили о неравенстве по этническому признаку в вопросе о возможности быть избранным или назначенным на руководящие посты, а более 13 % назвали себя жертвами унижения или оскорбления на основании своей русской или православной идентичности[61].
Следует сразу оговориться: речь здесь идёт именно о ситуации на российском Северном Кавказе, хотя описанные тенденции и сходны с теми, что проявляют себя и в бывших советских республиках. Что, впрочем, даёт повод говорить и об административном устройстве РФ — как одном из факторов, способствующих отчуждению Северного Кавказа от России в результате постепенного превращения когда-то номинальных «национальных республик» в подобия суверенных национальных государств. В некотором смысле тот факт, что за обозреваемый период наша страна в результате распада СССР изменила свой административно-территориальный статус, является лишь формальным выражением «центробежных» политических тенденций, идущих рука об руку с описываемыми демографическими процессами.
Завершение начатого: минимализация русского присутствия
За последние два десятилетия миграционные процессы на Северном Кавказе стали носить ярко выраженный этнический характер. Для оценки масштабов анализируемых явлений возьмём в качестве базовых временные периоды с 1989 по 1999 и с 1999 по 2002 гг. Выбор этих дат обусловлен следующими соображениями: 1989 — год последней всесоюзной переписи населения, в ходе которой была составлена наиболее подробная и достоверная демографическая статистика и зафиксирован этнический баланс в различных сферах жизни региона. Одновременно этот год является пограничным с точки зрения развития процессов политической дестабилизации в стране. С этого момента миграционный отток русского населения, фиксируемый и по материалам предыдущих переписей, дополнился фактором естественной убыли населения: в среднем по региону именно в конце 1980-х — начале 1990-х показатель естественного прироста русского населения пересёк нулевую отметку и ушёл в минус[62].
Начиная с 1989 года происходит безвозвратный выезд русского населения практически из всех республик, входящих в состав Северо-Кавказского экономического района, за исключением Республики Адыгея. Наибольший выход русских, за исключением Чечни, за период с 1989 по 1999 годы наблюдался из Республики Дагестан, откуда выехал каждый пятый русский житель. В остальных — от 3,9 до 5,7 % выехавших за этот период[63].
Следующая точка — 1999-й — является годом введения режима контртеррористической операции в Чечне — начала «второй чеченской кампании». К этому моменту практически полностью завершилась грандиозная по масштабам и последствиям моноэтнизация Чечни и Ингушетии, сопровождавшаяся геноцидом русского населения — о чём подробнее будет сказано ниже, — а также дерусификация Дагестана. В 2002 году была проведена очередная перепись населения, по результатам которой можно достоверно судить о положении дел в области российской демографии.
Итак, в период с 1989 по 1999 год русское население сократилось в целом по Чечено-Ингушетии с 23 % до, примерно, 1–5 %. Здесь следует оговориться, что если начальная цифра непосредственно соответствует данным переписи, то оценки на 1999 год носят приблизительный характер и выведены путём сопоставления данных различных источников. С уверенностью можно утверждать, что к началу 2000-х Чечню покинули не менее девяти из десяти проживавших там на момент 1989 года русских. Количество же русских, населявших соседнюю Ингушетию, сократилось примерно в 13 раз[64]. «Наибольшим был исход русских с территории бывшей Чечено-Ингушской АССР. В итоге двух чеченских войн обе республики превратились в этнически гомогенные регионы — их покинули 293,8 тыс. человек. По сути, то же самое — без всякой войны — происходит и в других республиках. Так, по данным Госкомстата, Карачаево-Черкесскую республику во второй половине 1990-х годов покинуло не менее 20 тыс. человек, что составляет 10,7 % от общего числа русских в КЧР. Более 22 тыс. человек — около 9 % от общего числа русского населения — выехало из относительно спокойной Кабардино-Балкарии в 2005–2007 гг.»[65].
Причиной тому становятся истории, подобные той, что произошла 25 июля 2004 года в станице Солдатской Прохладненского района КБР. С наступлением темноты со стороны соседнего кабардинского села Карагач в Солдатскую въехали три автомашины, в которых находились мужчины-кабардинцы. Высунувшись из окон, они громко выкрикивали ругательства и угрозы в адрес прохожих, пытались схватить и затащить в машину русскую девушку, затем избили бейсбольными битами троих парней-подростков. Около 23 часов гости из Карагача подъехали к дому атамана станицы Солдатская Сергея Штыри, который тогда был заместителем главы администрации станицы и депутатом станичного совета. В это время на лавочке возле домовладения Штыри сидели его дочь с молодым человеком из соседнего дома, а также племянник и племянница Штыри — все возраста 17–19 лет. Одна из автомашин, ВАЗ-2106, подъехала прямо к воротам. Две другие остановились на дороге примерно в 5 метрах от первой. Находившиеся там кабардинцы выглядывали из окон машин, но не выходили.
Из машины ВАЗ-2106 вышли трое кабардинцев возраста 30–35 лет, у одного из них в руках была бейсбольная бита, а у другого — то ли металлический прут, то ли монтировка, — в темноте трудно было различить. Они подошли к подросткам и потребовали, угрожая физической расправой, чтобы дочь Штыри села к ним в машину, прямым текстом заявив, что хотят её изнасиловать, сопровождая требование высказываниями угроз в адрес подростков и русских вообще. Суть угроз сводилась к тому, что русских надо убивать и насиловать, потому как они не имеют права жить «в Кабарде» и должны с этой земли бежать. Подростки пригрозили, что вызовут милицию, на что мужчины ответили: «Убьём вас и вашу милицию». После чего мужчины-кабардинцы, а именно так они себя и позиционировали, попытались схватить дочь атамана Штыри, но она увернулась и успела забежать через калитку домой. Разбудив спящего отца, она в слезах рассказала о том, что происходит на улице. В это время кабардинец, державший в руках биту, угрожая оставшимся у лавочки подросткам, не давал им зайти в дом.
Увидев, что атаман Штыря с женой вышли из дома, мужчины-кабардинцы поставили машину передней частью к калитке, ярко осветив двор домовладения фарами, и громко включили музыку. После того, как Штыря потребовал, чтобы мужчины уехали от его дома, в его адрес посыпались угрозы. Сергей Штыря зашёл в дом и вновь вернулся, но уже со своим охотничьим ружьём, на которое у него имелось разрешение. Увидев его с ружьём в руках, мужчины направились во двор, продолжая выкрикивать угрозы и подбадривая друг друга словами о том, что атаман стрелять не будет: «Это наша земля. Мы вам устроим вторую Чечню. Вас, русских, надо убивать. Мы объявляем войну. Вы будете платить нам дань за проживание в Кабарде» и т. д. Один из мужчин замахнулся на Штырю битой, а тот, в свою очередь, выставил вперёд приклад ружья, чтобы отбить удар. Однако из-за того, что его слепил свет фар, Штыря защититься не смог и удар битой пришёлся ему по голове. Удар оказался сильным. Теряя сознание, Штыря не удержался на ногах и, падая, выстрелил из ружья в машину, при этом пуля попала в переднее крыло машины. Жена Штыри сумела защитить мужа от второго удара — удар битой пришёлся ей в плечо по касательной. Увидев, что на шум и звук выстрела из домов стали выходить люди, нападавшие предпочли покинуть место происшествия и уехали в сторону села Карагач, населённого кабардинцами.
После произошедшего инцидента жена Штыри и соседи безуспешно пытались вызвать милицию — в дежурной части РОВД никто не отвечал на звонки, а в дежурной части города Прохладного линия была занята. Участковый станицы Солдатской в это время находился на усилении. Тогда жена Штыри позвонила в дежурную часть Прохладненского отдела ФСБ и сообщила о случившемся. Примерно через 40 минут автомашина с нападавшими вернулась в Солдатскую с «группой поддержки» — с ними прибыли на машинах 15–16 мужчин-кабардинцев. Однако, увидев, что возле дома Штыри собралось человек 60–70 станичников, приехавшие кабардинцы после невнятных угроз высказали предложение о том, что «это дело надо замять». В это время неподалёку остановилась машина ДПС Прохладненского РОВД, из которой вышли сотрудники милиции, тоже, как и «гости» станицы, кабардинцы. Они подошли к нападавшим и стали с ними приветливо здороваться и обниматься. Когда жена Штыри потребовала, чтобы милиционеры предприняли какие-то меры, те ответили: «Мы дэпээсники, вмешиваться не имеем права». После этого случая атаман оказался в травматологическом отделении городской больницы с диагнозом «сотрясение головного мозга, перелом теменной кости».
Возмущённые произошедшим, жители станицы провели сход, состоявшийся 28 июля 2004 года в Солдатской, на который был приглашён глава администрации села Карагач Хасан Мамхегов. Выслушав жалобы казаков на участившиеся случаи избиений, убийств, похищений и изнасилований русских кабардинцами, Мамхегов с издёвкой сказал: «Ну что поделать, если у вас такие девушки красивые. Я и сам, проезжая по станице, еле-еле себя сдерживаю, чтобы не похитить молодую казачку»[66].
Весной 2006 года в столице Кабардино-Балкарии Нальчике забили камнями сначала группу болельщиков «Спартака», потом фанатов ЦСКА. Причём камнями закидали обычных болельщиков, пришедших на матч с женами и детьми. Два болельщика «Спартака» из Пятигорска рассказали, что даже не смогли попасть на стадион: «Мы приехали на машине, запарковались. Пошли брать билеты. По пути к кассам нам раз десять предложили: “Русский, пойдём драться!”, “Русский, отойдём, будем тебя резать”. Ладно бы это была местная малолетняя гопота. Нет, на футбол там ходят только взрослые мужики. На парковке нашу машину окружила толпа. Выбили стекло. Валеру, товарища моего, пытались вытащить из машины. Не получилось, он вцепился в руль, я в него. Тогда просто стали тыкать в него ножом. Разрезали глубоко плечо и шею, хорошо, не задели артерию. Под крики “Русские, убирайтесь с Кавказа!” мы уехали. После этого очень интересно читать в газетах о борьбе с “русским фашизмом”»[67].
Два приведённых эпизода являются типичными в череде множества подобных ситуаций и инцидентов, многие из которых ещё будут описаны далее. В целом же за период с 1999 по 2013 годы количество русского населения всего Северного Кавказа сократилось с 25,6 % до 19 %. Конечно, Чечня и Ингушетия заметно выдаются на фоне общей картины. Однако не следует забывать, что в остальных республиках российского Кавказа процесс дерусификации продолжается до сих пор, в то время как в Чечне и Ингушетии он к 1999-му году практически завершился. Это значит, что в случае непринятия неотложных мер «выравнивание» ситуации в СКФО по «чеченской планке» является лишь вопросом времени.
По данным Госкомстата, за межпереписной период с 1989 по 2002 год доля русского населения Дагестана сократилась с 9,2 % до 5 %; Карачаево-Черкесии — с 42 % до 33,65 %; Кабардино-Балкарии — с 32 % до 25 %; Северной Осетии — с 30 % до 23,4 %; Адыгеи — с 68 % до 64,5 %. Всего же с 1989 по 2002 год численность русского населения в республиках Северного Кавказа уменьшилась на 30 %. По самым скромным прикидкам, Карачаево-Черкесскую Республику за последние пять лет покинули более 20 тысяч человек, Кабардино-Балкарию за тот же период — более 30 тысяч. На территории Ингушетии русских почти не осталось — чуть более одного процента населения республики. Ещё в середине 1990-х русские в Дагестане составляли 12 процентов, теперь же их осталось всего около 4 %. Чечню за этот же период покинуло, по разным подсчётам, от 300 до 400 тысяч русских[68]. При этом важно отметить, что миграционный прирост населения во всех без исключения перечисленных субъектах осуществлялся в указанный период исключительно за счёт представителей титульных этносов[69].