– Фух! – стоило врагам исчезнуть, как по телу прокатилась прямо-таки волна мурашек, а мышцы начали дрожать, выплескивая напряжение, накопившееся за время этой такой неожиданной схватки.

– Один против четырех… – задумчиво начала Элулу. – Как?

– А это кто? – Эмма ткнула пальцем в лежащего без сознания Га-Ара, а я только сейчас обратил внимание, что никто из моих друзей так и не укрылся в башне. Все они стояли в стороне, чтобы, с одной стороны, не мешать, но с другой, в случае опасности быть готовыми вмешаться.

– И что тут вообще происходит? – не осталась в стороне Настя. – Мне кажется, ты знаешь гораздо больше, чем мне рассказал посланник императора.

И лишь парни да играющая в маленькую девочку Эльфи не задали никаких вопросов. К чему они, когда самое главное – это то, что мы вместе. А все, что нужно знать, очевидно, и так будет раскрыто.

– Нет уж, – я моментально отмел все вопросы. – Сначала вы расскажете, как жили без меня. Что тут творилось. А потом уже и моя очередь придет.

Устроившись в обеденном зале башни, где мои демонессы, немного смущаясь, за пару секунд навели образцовый порядок, мы принялись за перекус и рассказы о том, что же случилось за то время, пока мы были так далеко друг от друга. Раскинувшись в полулежащем состоянии, я слушал о развернувшейся тут драме. Как сначала все ссорились с Настей, после того, как из-за нее я отправился в заточение. Как потом ее простили сначала демоны, сперва просто по привычке к субординации, а после уже и по-настоящему. Как через тот же самый путь, хотя и во много раз длиннее, прошли и люди. Возможно, какую-то роль тут сыграло и нашествие землян. Будь миньоны и их повелительница всегда рядом, нарыв бы прорвало, и ничем хорошим это бы не кончилось. А так, выкладываясь на полях сражений по полной, спорить и ругаться сил уже не оставалось. Кстати, тоже то еще развлечение. Прокачанные демонические карты давали возможность на равных сражаться против повелителей стихий с Земли, а орды диких демонов, которых Элулу периодически нагоняла со всех наших территорий, позволяли нивелировать бессмертие противников.

– Это была не жизнь, а просто вереница дней, как говорилось в одном стихотворении, – как-то грустно подвел итог всему этому рассказу Виталий. И улыбнулся.

И я его понимаю. Пройти через такое и наконец-то осознать, что все закончилось–  бы тоже был счастлив.

– А помните, как Виталий застукал Настю, плачущую у себя в каморке?

– А как мы притащили ведро мороженого, и Эльфи его слопала в одну харю?

– Или как Серега добивался-добивался Эммы, а потом попался во время игрищ с одним суккубом?

– А тот прорыв Арамиса с двумя неуничтожимыми кирпичами?

Я сидел и, сам уже улыбаясь, слушал, как народ пустился в воспоминания. То, что кажется нам самым ужасным в жизни кошмаром, когда-нибудь обязательно подойдет к концу, и тогда именно эти моменты, если продержимся и не сдадимся, мы будем вспоминать с особой гордостью. И, может быть, в будущем, сидя у камина с детьми или внуками, будем их немного приукрашивать, создавая настоящие легенды о своей безудержной молодости.

После того как народ выговорился, все так же, как недавно включались в разговор, начали замолкать и поворачиваться ко мне.

– Как там было? В тюрьме? – первой нарушила тишину Настя.

А ведь она же демон – порой совсем забываю об этом. И их заточением в пустоте как самой страшной карой пугают, наверно, с самого детства. Место, где ты ограничен в самом важном – в свободе. Не можешь ничего и вынужден сидеть на месте, пока все, кого ты знаешь, двигаются вперед. И когда придет время, даже если ты сохранишь рассудок, то окажется, что между тобой и ними непреодолимая пропасть. И ты поймешь, что ждал зря – и это, наверно, самое тяжелое наказание.

– Нормальное место, – я просто пожал плечами, – тренироваться можно, никто не отвлекает. В какой-то мере, почти всем, чего я добился, я обязан этому заточению.

– Значит, ты простил меня? – услышала самое важное для себя Настя.

– Но ведь там нельзя использовать силу, – Элулу же обратила внимание совсем на другое. – Каждый знает: достанешь карту, и пустота пожрет тебя окончательно, без права на перерождение.