Она не могла не заметить моего пристального взгляда, хотя никакого взгляда не было. Он просто спросила: «Чего?» Музыка орала так, что разговаривать было невозможно. Я, должно быть, мямлил что–то в ворот пиджака. По движению губ можно было решить, что я говорю нечто похабное. В мозгах всё перепуталось, когда я увидел ее, но мы успели обменяться телефонами.
На следующий день, перед тем, как позвонить ей, я всё утро придумывал, что сказать. По будням она была занята, так как училась в школе и должна была делать уроки. Когда парни узнали про мою пассию, они были безжалостны. Они дразнили меня, напевая «Good Morning, Little Schoolgirl». Потихоньку я обретал уверенность в любовных делах, промахи в которой полностью компенсировались, когда T–Bones погрузили свою аппаратуру и поехали на очередные гастроли — на этот раз в Биарриц, на юг Франции.
Покинув паром в Кале, до пункта назначения ехать пришлось ещё десять часов. Французские бутерброды
С самого начала нового состава стало ясно, что между Гэри и Сирано возникла острая конкуренция. Я предпочитал держаться в стороне, скрывая врожденную стеснительность. Я не смог приобрести такие нужные для поддержания командного духа качества, как чувство юмора и способность поддерживать беседу. Показывая своё нежелание присоединяться к развлечениям группы, я завоевал репутацию зануды. Но мне всё равно нравилась моя новая жизнь. Вот я еду на юг Франции, чтобы в течение месяца выступать в клубе, все наши расходы оплачиваются, мы играем всю ночь, днем купаемся и загораем на золотистом пляже у берегов Атлантического океана. А в это время сотрудники Ллойдс Банка, которых я покинул какое–то время назад, возможно так и смотрят на часы в ожидании окончания рабочего дня. Я лишь беспокоился о том, что моя «восьмиклассница» не дождется меня. Вскоре выходки Сирано начали досаждать и мне.
Например, было роковой ошибкой заснуть в салоне фургона. Вы рискуете нарваться у себя на лице на задницу Сирано, издающую громкий «кашель трусов» за минусом самих трусов. Если это не сработает, он мог вставить свой член или что–нибудь пахнущее так же, например увлажненный большой палец, вам в ухо. Сирано очень гордился своими гениталиями. Он с удовольствием демонстрировал их в возбужденном состоянии.
— Летят утки, — объявлял он, спуская штаны и тряся своими яйцами. «Обезьянки» производили двойной изгиб, позволяя наблюдателю насладиться видом зевающей задницы, в том время как «инструмент» зажимался между ног. Его «pièce de résistance»[12] был настоящим шедевром. Натягивая мошонку на пенис, он гордо объявлял: «Последний цыпленок на прилавке».
Первый сексуальный опыт Сирано состоялся, когда ему было всего десять лет. Девочка его возраста предложила Сирано вставить его шары в свою «штучку». Сирано начал с «двойки» и медленно расставил свою любимую коллекцию шаров. Когда стало понятно, что придется расстаться с «шестеркой», он подвел черту. Сирано обнаружил, что потерял большую часть коллекции. Я полагаю, что большинство парней потеряет, получив подобное предложение.
В то время был популярен фильм «
Чтобы получить орден, нужно твою «пулеметную очередь» освидетельствовать… это обычно делал Сирано с противогазом на голове.
Ингредиенты хорошего, добротного пука являются хорошо задокументированным аспектом британского быта. Некоторые утверждают, что это бобы, возможно, разбавленные пивом Newcastle Brown Ale. Что бы там ни было, нужно было терпеливо сдерживать «порывы», пока не найдешь свидетеля, если ты, конечно же, хочешь получить «Говняного Макса».
Сирано любил подкалывать Ли. Иногда он его обзывал «
Клуб был маленьким, а наше жилье ещё меньше — всего лишь одна комната с тремя двухъярусными кроватями. Никакой личной жизни. Мы в основном играли блюзы, иногда включая в репертуар музыку Западного побережья, например “Along Comes Mary” группы The Association.
Дни были солнечными и Ли намеревался основательно загореть. Мы валялись на пляже, выкопали в песке огромную яму и, заговорив язык парню, продававшему «Beignet Abricot»[14], «помогли» ему туда свалиться, несколько дней наблюдая за перемещениями француза по пляжу с поднятым над головой подносом, полным пончиков. Для поддержания физической формы, мы стали копать глубокую яму, накрывая её полотенцами. Приближающийся возглас «Beignet Abricot» вдруг превратился в «Beignet Abricoooooo…!», и поднос проследовал в яму вслед за владельцем. Мы были главными подозреваемыми. Гэри провел какое–то время в полицейском участке, потому что выглядел как главарь банды. Мой первый урок был таков: любое паблисити — хорошее паблисити. Вечером в клубе яблоку негде было упасть.
Подобно арабским скакунам, неистово роющим землю копытами, мы носились по просторному пляжу, чтобы, опередив сёрферов, броситься в убывающую волну и быть безжалостно отброшенным обратно к берегу вновь надвигающимся прибоем. Было здорово, но я сильно скучал по моей подружке–школьнице. Я не мог звонить ей по телефону, поэтому обходился открытками. Поздно ночью после отбытия группы из клуба с «les девушками» я обнаружил бутылку скотча и уселся за пианино, переполненный аккордами страсти, пока не вырубился. Классический сценарий — сигаретный туман бездвижно застыл в воздухе, стулья покоятся на липких столах, а ночные духи вылезли из своего укрытия в поисках последнего пристанища. Меланхолический пейзаж, он был бы более понятным, если бы я проявил зрелость и уважение к употребляемому напитку. Кое–как я дополз до нашей комнаты, и, что удивительно, комнаты двоились и троились в моих глазах. Вместо шести, в комнате вдруг стало целых двадцать четыре кровати. Плюхнувшись на одну из них, я почувствовал, что попал на американские горки. Попробовал закрыть глаза — стало только хуже. Я перевернулся, и голова безвольно свесилась вниз, и это позволило организму избавиться от отравы. Когда ребята вернулись, пол был уделан, а я лежал в отключке. Они были безжалостны, но справедливы и заставили меня подняться и убрать это безобразие.
Я написал бесчисленное количество писем, пока в них не отпала необходимость — мы ехали домой. У меня был шанс укрепить наши отношения.
Невинность первой любви нужно бережно ограждать от суровой действительности. Отсутствие опыта в подобных делах вынуждало меня быть осторожным и сдерживать примитивные порывы тела. Я был старомодным в ухаживании. Сгребая жалкие гроши моего еженедельного жалования, я приглашал подружку на прогулку по площади Пикадилли, затем мы шли в кино, а после я отвозил её на метро домой. Иногда она приглашала к себе в дом в тенистом пригороде Лондона Ричмонде. Её родители с подозрением смотрели на меня. В редкие моменты уединения мы неловко тискали друг друга, но время проходило слишком быстро, и мне нужно было уезжать. Мои бедные яйца распирало, и вряд ли они вынесли бы ещё один день такого наказания. Мне выпал шанс взять на пробу её невинность в новой комнате, куда я недавно переехал из крошечной каморки. Но как только я приступил, раздался стук в дверь: судя по звукам из соседней комнаты, у Ли там точно проходило не чаепитие. Меня начали одолевать наихудшие опасения, когда она направилась открывать дверь. Раздался пронзительный вопль, и дверь резко захлопнулась. Я вышел посмотреть, что там. Голая девушка, в истерике, была пристегнута к стулу — ремни перетягивали грудь. Тем не менее, ей явно это нравилось. Спасибо тебе, Ли, за заботу.
Было не легко убедить родителей взять её с собой на наш концерт, и что ей там будет безопасно. Я клятвенно заверил их, что буду вести себя как истинный джентльмен и, вот — мы подъезжаем к её дому в самом конце улицы. Она робка залезла в наш фургон, и парни встретили её очень дружелюбно. Все, кроме Сирано: «Хммм, тебя редко увидишь с белой девчонкой, Кит».
Но наши отношения были обречены. В последний раз, поцеловав её на прощание, я в полном отчаянии покатил свои переполненные мешочки обратно на Кембридж Гарденс. Войдя в дом, я постучался к Ли и попросил его поделиться любой девчонкой, бывшей у него в тот момент. Ли неохотно дал одну, и мы проследовали ко мне в комнату. Она улеглась на кровать, и долго ей ждать не пришлось. Как только я кончил, она смылась обратно к Ли. Думаю, она толком не поняла, что произошло.