«Еще две тележки к западным дверям — нужно встретить следующий фургон…».

«Находились тут со времен взрыва — зачем спешить?..»

«Под трубами с охлаждающей эмульсией…».

«Не удалось сдвинуть корпус без бура…».

Услышав одно слово, я дернулась так, что ударилась головой о трубу. Дудочник шумно вдохнул. «Реформатор». Замерев, я навострила уши. В поле зрения не появилось ни одного солдата, но голоса и шаги доносились откуда-то поблизости.

«Сказал, что хочет проверить лично. Так что давай поаккуратней. Сам знаешь, какой он…»

Голоса затихли.

Где-то в Ковчеге ждал мой брат. Последний раз я видела его на дороге возле Нью-Хобарта. Тогда мои брюки еще не высохли с тех пор, как я стояла на коленях, укутывая в саваны тела утонувших детей. Вспомнились мелкие зубки Луизы, округлые, будто надгробия.

Долгое время, пробираясь назад к верхним уровням, я думала над словами солдат. «Сам знаешь, какой он». Могла ли я до сих пор говорить так же? Могла ли утверждать, что знаю его после всего, что он сотворил? А он меня?

Больше десяти лет назад он использовал понимание моей натуры, чтобы разоблачить и заклеймить меня. Называя себя омегой, он понимал, что я признаюсь. Был уверен, что я не допущу его клеймение и высылку. Он превратил нашу близость в оружие, и я не возразила, решив защитить его, чего бы мне это ни стоило. Теперь человек, ждущий где-то в Ковчеге, больше не Зак, он — Реформатор. Стала ли я тоже другой?

Добравшись до верхних уровней, мы спустились из трубы в пыльные помещения вблизи секции Е. Среди банок с костями съели по несколько ломтиков мяса и выпили почти всю воду. Мне казалось, что после всего увиденного в Ковчеге заснуть не удастся, но мы уже двое суток были на ногах, поэтому нашли пустую комнату без костей и там мгновенно отрубились.

Вместо взрыва мне пригрезился Кип. Тело было размыто стеклом и жидкостью, в которой он плавал. Но даже в туманном силуэте я могла его узнать где угодно.

Я проснулась с твердым осознанием, которое в меня вмерзло, что видения про Кипа в баке — не прошлое, как и видение про взрыв. На дороге у Нью-Хобарта Зак сказал, что у него есть что-то мое. Когда он швырнул на землю носовые фигуры, мне показалось, что речь о кораблях и экипажах. Но теперь я поняла, что он имел в виду Кипа.

— Он здесь, — сказала я. — В Ковчеге.

— Мы уже в курсе. — Голос Дудочника звучал хрипло со сна. — Ты сама слышала, что говорили солдаты.

— Да не Зак, — пояснила я. — Кип.

Дудочник молча сел. Пыль с пола припорошила жесткие густые волосы, забилась в щетину на щеках и подбородке.

— Ты устала, — медленно произнес он. — Трудно принять то, что мы здесь узнали. Любому, а тебе тем более.

Я отринула жалость, как нежеланные объятья.

— Я не сошла с ума. Я вижу Кипа во сне со дня его гибели и считала, что это просто воспоминания о том, как я нашла его под Уиндхемом. Но ты прав — мой дар работает не так. — Подумалось, какими яркими были грезы о Кипе в баке и как его вид манил меня даже во сне. — Это видения, а не воспоминания. Если даже взрыв — будущее, то и это тоже. Кип у них. Или уже в баке, или только будет.