— Да, конечно, — согласилась я, не поняв значения его фразы. — Я просто подумала…
Он заставил меня умолкнуть, крепко стиснув мою ладонь пальцами. Потом пристально посмотрел мне в глаза и произнес с неподдельным драматизмом:
— Убийца может появиться сегодня. Самый крайний случай — завтра рано утром. Я, возможно, не сумею тебя защитить, Струнка. Ты это понимаешь?
— Симон, — потянулась я к нему с поцелуем. — Мы уже это проходили. Ты не несешь за меня никакой ответственности. Если окажется, что наемный убийца преследует меня, то в тот момент, когда он подойдет ко мне на фут, я преподам ему урок, который он запомнит на всю жизнь. Тебе может казаться, что я скромница и вообще мне пора в тираж, но это только видимость, уверяю тебя. — И скромно потупила очи.
Он рассмеялся.
— Что ж, если мне не удастся тебя спасти, — уступил он, — то, может, удастся хотя бы подарить тебе любовь. — Он придвинулся ближе. — Здесь. Сейчас. Пока еще никто никого не убил.
Неплохая идея!
— Принимается, — ответила я, довольная уже тем, что он все-таки обо мне думает. — Здесь. И сейчас!
Он разделся, не сводя с меня глаз, даже когда полез в карман за кондомом. Я не могла не вспомнить, что именно из-за такого же безвредного кусочка латекса (а точнее, из-за того, что Симон ушел в ванную натягивать его) совсем недавно мне пришла в голову мысль о том, что именно он является убийцей, и я в слезах вылетела из его каюты.
На этот раз все обошлось без театральщины. Он быстро и уверенно натянул резинку, потом подхватил подол моей ночной рубашки, стянул ее через голову и швырнул на пол, на свою одежду. Одежда наша соединилась раньше, чем мы.
Что ж, наконец-то это произойдет, Элен Циммерман. Пускай тебя потом убивают. Ты встретишь смерть со счастливой улыбкой на устах!
Потом, когда мы уже лежали в объятиях друг друга, а мое тело еще подрагивало от напряжения, которого я не испытывала много лет, я приподняла руку и провела пальцами по его лицу. Какое лицо, восхищалась я! Какой мужчина! Какой любовник! Я буквально кричала от наслаждения — и люди из каюты под нами колотили в потолок, требуя, чтобы я заткнулась.
Симон, похоже, тоже был доволен, судя по тому, как он сказал, когда уже все кончилось:
— Ты просто нечто, Струнка!
Полагаю, когда мужчина говорит тебе такое, это надо расценивать как комплимент, правда?
Занимаясь любовью, мы не разговаривали. То есть я несколько раз в момент наивысшего экстаза выдохнула «я тебя люблю», а Симон только постанывал с придыханием: «О Боже!»
Ничего, подожди, успокаивала я себя. Наступит время, и он произнесет эти три коротких слова. Непременно!
Я все еще размышляла, почему люди, женщины в особенности, придают такое значение этим «я тебя люблю», когда Симон сказал, что проголодался. Я собралась вставать, решив, что пора идти завтракать в «Стеклянный башмак», но он притянул меня к себе.
— Я говорю не о еде, — сверкнул он своей сексуальной улыбкой. — Я говорю об этом.
Это оказалось гораздо лучше, чем кукурузные лепешки и кофе без кофеина, можете мне поверить.