Жаль, конечно, человека, но не резал бы убитым павианам головы, глядишь, в живых бы и остался. Диалектика – вещь упрямая…

Проходя мимо места недавнего сражения с павианами, Ник отметил, что от погибших мулов остались только обрывки кожи и несколько кровяных лужиц, а Хосе мимоходом прихватил с собой мешок с отрезанными обезьяньими головами.

Клык за клык, – что называется, закон джунглей, блин!

Двое шли впереди, старательно вырубая мачете кустарник и невысокие деревца, выросшие на просеке за два-три месяца. Непростое это дело: заниматься активным физическим трудом в тридцатиградусную жару, да ещё при девяноста девяти процентах влажности. Планировали за четыре часа преодолеть этот участок пути – не получилось, угрохали все пять.

Вышли к болоту уставшие, мокрые от пота – до последней нитки.

Так старались, что даже мачете тупились, несколько раз пришлось менять на новые. Отдохнуть надо бы, да куда там. Только на край болота вышли, тут же москиты налетели – мощной и безжалостной тучей.

– Да, что же это такое, мать его в растуды! – отчаянно взвыл по-русски Банкин. – Недавно на Кольском полуострове комары чуть до смерти не сожрали, а здесь, понимаешь, москиты нарисовались…. Что делается-то, Господи?

Побрызгали мулов нужной химией из склянок (made in USA), накомарники надели на головы, да какой это отдых, когда вокруг жужжат миллиарды кровососущих гадов, так и норовя найти кусочек голого тела.

– Может, дойдём до Круглых холмов и там уже отдохнём по-настоящему? – предложил Джедди. – Здесь эти крылатые злыдни ни за что не оставят нас в покое. Всего-то один рывок остался, три часа – и будем на месте. Пошли, конкистадоры. Avantis!

Путники, покинув фургончик и ведя лошадей в поводу, размеренно побрели через травянистое болото, с трудом держа правильное направление через густые облака снующих туда-сюда москитов.

Слава Богу, что сезон дождей был давно: знатно подсохло болото, только местами наблюдались небольшие лужицы, заполненные ультрамариновой грязью. Возок, хотя и был на широких резиновых колёсах, но, всё же, изредка застревал в этой грязи. Приходилось всем списочным составом выталкивать его на сухое место, беспрерывно подкладывая под колёса сухие ветки и сучья, заранее прихваченные с собой рачительным Хосе.

Уже в ранних сумерках, усталые до полного отупения, они выбрались на самый первый из Круглых холмов. Эти холмы представляли собой неровное каменистое плоскогорье, скупо покрытое невысоким кустарником, напоминавшим заросли ракитника где-нибудь в долине маленькой речушки средней полосы России.

Прошли с километр по плоскогорью, стараясь максимально удалиться от туч неистовых москитов.

На берегу крохотного ручейка торопливо разбили лагерь, расседлали лошадей, освободили мулов от поклажи, установили три брезентовые палатки, разожгли дымный костёр.

В котелке из нержавейки вскипятили воду, заварили крепкий чай, поужинали консервами и слегка зачерствелым хлебом.

Хосе отошёл от основного лагеря в сторону метров на сто пятьдесят, развел свой небольшой костерок, палатку ставить не стал, ограничившись парой тонких одеял, постеленных на гладкие камни, нагретые солнцем за долгий тропический день. Понятное дело, ясен пень, – не хочет ни с кем делиться вкусными обезьяньими мозгами, жадина…

Айна – страшно усталая, но безумно симпатичная в своём камуфляжном наряде защитного цвета – тоже до палатки не дошла, уснула прямо около костра, пристроив свою черноволосую голову на спине у Маркизы, с которой успела подружиться за время пути.

Огромная кошка довольно заурчала, не отводя зелёных глаз от сиреневых и бордовых углей костра.

Все улеглись спать, оставив у костра часового. Первую половину ночи по очереди дежурили Хосе и Зорго, за ними Банкин, потом Джедди, Нику достались утренние предрассветные часы. Айна, как единственная в отряде дама, была полностью освобождена от обязанностей ночного сторожа.

Ник проснулся сам, минут за двадцать до назначенного времени. Выбрался из палатки, наскоро умылся ледяной водой из ручья, монотонно поющего в ночи свою колыбельную песню.