Квартира встретила тишиной и полумраком – шторы были задёрнуты, несмотря на день. Марина Андреевна застыла на пороге, прислушиваясь, тихо позвала Никиту и, не дождавшись ответа, прошла дальше. Сын обнаружился на диване – судя по всему, просто крепко спал. От облегчения подкосились ноги, улыбка сама собой расплылась на губах. Марина Андреевна раздёрнула шторы, запуская серый свет, и осмотрелась. Всё как всегда: чисто, пусто. Она слегка нахмурилась: на столе стояла недопитая кружка с кофе. А рядом… Сердце снова прыгнуло в горло, когда она подошла и взяла в руки бархатную коробочку. Он что, собирался сделать Юле предложение? Новый взгляд, полный тревоги, метнулся к Никите, скользнул по столу, и перед глазами мгновенно потемнело. Марина Андреевна бросилась к сыну, упала на колени и принялась трясти его.

– Никита! Никита, сколько таблеток ты выпил? Никита, проснись, родной!

Он не мог так поступить. Никогда бы не поступил. Склонности к суициду у Никиты никогда не наблюдалось, но кто знает, как сильно обидела его эта девушка? Порой даже самые крепкие ломаются, не выдержав. Взгляд снова остановился на почти пустом блистере, в котором лежало всего две таблетки. С силой, которой сама от себя не ожидала, Марина Андреевна дёрнула Никиту на себя, заставляя перевернуться, и хлопнула по щеке.

– М-м? – он открыл мутные со сна глаза и попытался сфокусировать взгляд. Снотворное, которое Никита принял час назад, было не сильным, обычное успокоительное на травах. Но и без того уставший и расстроенный организм принял его с благодарностью, даря спокойный сон. И сейчас Никита совершенно не мог понять, что здесь делает мама и почему её глаза блестят от слёз.

– Сколько таблеток ты выпил? – требовательно спросила она.

– Две, – честно признался Никита, пытаясь понять, почему её волнует обычная смесь пустырника и валерьянки.

– Точно две? Почему тогда пачка почти пустая?

– Ты о чём вообще? – Никита потёр глаза и мотнул головой, прогоняя

остатки сна. – Я выпил пару таблеток успокоительного, чтобы заснуть.

– А это тогда что? – Марина Андреевна потрясла в воздухе блистером.

– А это?.. – Никита нахмурился и сел. – Не обращай внимания, я не собираюсь снова садиться на эту дрянь.

Только тогда она смогла расслабиться и обессиленно сесть на пол, с болью разглядывая помятое лицо Никиты, покрытое щетиной. Взъерошенный, с тёмными кругами под глазами, он выглядел таким уязвимым, что хотелось прижать к себе и никогда не отпускать. Но мальчик давно вырос, и всё, что могла себе позволить Марина Андреевна – погладить его по колену и тихо спросить:

– Что случилось?

Никита тяжело вздохнул и укоризненно посмотрел на неё, словно напоминая, что с самого начала дал понять – об этом сейчас говорить не стоит. Но разве теперь скроешься, когда мама сама приехала к нему?

– Ты будешь кофе? – спросил он, поднимаясь.

– Буду.

Марина Андреевна настороженно наблюдала за неспешными движениями, пытаясь понять, с какой стороны лучше подобраться, как лучше начать разговор.

– Я думаю, ты и так уже всё поняла. – Никита заговорил сам. – Я сделал ей предложение, она отказалась.

– Предложение, – машинально повторила Марина Андреевна. Если до этого оставалась надежда, что он купил кольцо, но пока не стал его дарить, то теперь она развеялась. – А почему она сказала «нет»?

– Потому что это я, – горько усмехнулся Никита. – И единственные люди, которым я действительно нужен – это вы с папой. Наверное, пора к этом привыкнуть.