— Работала одно время помощницей в такой лавке, — спокойно ответила та.

— А я думал… — вырвалось у Аларика, но он тут же прикусил язык.

— ты думал, что я всегда была шлюхой? — женщина покачала головой, — нет, милый. не всегда. но беда в том, что тогда у меня был маленький ребенок, которого нужно было чем-то кормить. И, знаешь, грустно то, что шлюха может заработать больше, чем помощница в лавке снадобий. А ещё более грустно — то, что потом твоя жертва, твое потерянное доброе имя, оказывается напрасной.

— С кем он сейчас, ребенок? — спросил Аларик, подумав о том, что, возможно, Годива оставила малыша с бабкой или даже оставила в приюте.

но Годива лишь покачала головой и молча ткнула пальцем вверх.

Аларик же невольно потупился, потому что в глазах напротив колючим цветком раскрылась бездна боли. И он ничем не мог помочь.

— Так, — бодро сказала женщина, — давай-ка будем приводить в чувство эту птичку. Думаю, она нам потом сможет рассказать много интересного — если, конечно, захочет.

— Я тебе буду должен, — пробормотал Аларик, все ещё не зная, куда деться.

Ему было стыдно оттого, что всколыхнул застарелую боль этой женщины, почти разодрал ее и без того незаживающую рану. И чувствовал он себя при этом страшно неуместным и неуклюжим.

— ты всего лишь можешь платить мне как приходящей сиделке, — ответила Годива, — прости, но бесплатно я с некоторых пор ничего не делаю.

— Как скажешь, — он невольно улыбнулся.

Ему даже нравилась такая постановка вопроса, потому что, расплатившись честным серебром, он переставал быть должным.

те временем Годива засуетилась над больной, аккуратно приподнимая ее голову, влила в рот содержимое нескольких пузырьков. Потом потребовала чистой воды, вылила в плошку какую — то едко пахнущую жидкость из флакона, и начала обтирать девушку этим. Аларик стоял-смотрел, а потом решил, что, наверное, он пока здесь не нужен, и может пойти наверх и переодеться. тут самому бы не захворать, бегая в мокрой одежде по ранней весне…

И, пока переодевался, размышлял о том, почему аристократка оказалась в ледяных водах Свуфтицы, и, собственно, как ей повезло, что он как раз возвращался после столь тщательно проделанной работы. Все ещё было интересно, какого цвета у нее глаза — хотя ему должно быть совершенно все равно, потому что он темный маг, а она аристократка, и вообще. Годива — самая подходящая пара такому, как он.

но вот беда. Годива не была интересна.

найденная девушка, впрочем, тоже.

мало ли, чем они там, эти аристократы, занимаются. мало ли какие у них печали? У него свои собственные. И печать на руке. И мутные, размытые воспоминания о том, что когда-то он был маленьким и жил с мамой и папой, а потом прибыли слуги Светлейшего…

оказавшись в сухой и теплой одежде, Аларик вернулся к Годиве. та укрыла девушку по самое горло, поменяла подушку — грязную отложила в сторону.

— Жар скоро спадет, — сказала Годива, — я на столе расставила флаконы. Из них надо каждый час давать ей по ложке, и, знаешь, она очухается. По крайней мере, сейчас она не выглядит умирающей. А вот что тебе дальше с ней делать — это уж решай сам, без меня, хорошо?

— Спасибо.