…Поторапливая коня, и без того быстро бежавшего домой, Артемий устало морщил брови. Он был сильно расстроен: Лю так и не сказал ничего о Золотой Чаше. Нет, коварство этого негодяя вынуждает его, Грязнова, пойти на крайние меры. Мальчишка не уйдет за границу и не унесет с собой тайну водопада Шумак. Посты на Иркуте пристрелят прохвоста — торговец позаботится об этом.

А вдруг китайца возьмут живым или только ранят? Ведь он может выдать Грязнова! Такое нельзя допустить. Надо убедить Лю, что в плену его ждут неслыханные пытки и смерть. Тогда он станет драться за жизнь, как зверь. И сдохнет под пулями русских.

Дома торговец набросал письмо Вараксину и, вызвав подпаска, велел немедленно скакать в Кырен.

И круглое, бесстрастное лицо Артемия на одно мгновение исказила злая, торжествующая усмешка.

Люди напряженно всматривались в темноту, мучаясь от желания курить и размять кости. Иногда пограничникам казалось, что напряжение и тревога последних дней излишни и все на рубеже тихо и обычно.

Даже Вараксин, лежавший в эту ночь с бойцами у брода, стал подумывать, не морочит ли их Грязнов, пытаясь придать заурядной поножовщине характер значительного преступления? А для чего? Может, таким образом пытается втереться в доверие? Не исключено…

Степан поежился. Черные лохматые тучи низко висели над рекой, лишь изредка открывая луну. Было прохладно.

Чувствовалась близость рассвета. Небо на востоке чуть посерело, и где-то в кустах, на берегу, негромко вскрикнула ронжа.

И именно в эту секунду неподалеку от Вараксина зашуршали камешки, и во мраке обозначилась расплывчатая фигура. Человек шел к броду, часто останавливаясь и замирая.

Он даже не успел добраться до воды, когда рядом с ним выросли люди и прозвучала короткая, как удар, команда.

Лю вздрогнул, остановился и медленно поднял руки. Почти в грудь ему упирался штык.

— Хуньдань! — не сдержав себя, выругался китаец. — Паньту![71]

Он сразу же подумал, что Грязнов, эта подлая лиса, не только ограбил его, но и выдал русским! А может, и Артемия взяли?

Не давая прорваться бешенству, Лю топтался на месте, пытаясь увидеть в сером воздухе спуск к броду.

Вараксин приказал тотчас вести задержанного в Монды. У китайца отняли понягу и карабин.

— Поищите нож! — распорядился Степан. — Должен быть.

Молоденький красноармеец торопливо обшарил задержанного, пожал плечами.

— Нету ножа, начальник.

Китайца вели натоптанной тропинкой вдоль реки. Вараксин поторапливал Коренькова и бойцов, шагавших за перебежчиком.

Лю шел молча, сгорбившись, странно волоча ноги, будто из него вдруг вынули кости и всё тело потеряло опору. Но внезапно толкнул ближнего бойца, вырвал из-за голенища нож и, полоснув Коренькова по груди, кинулся в воду.