Из сводок контрразведки следовало, что в апреле и мае девятнадцатого года тысячи коммунистов поспешили на свой Восточный фронт. Партийная конференция Нижнего Новгорода отправила сюда каждого десятого большевика, Владимир — каждого третьего, Калуга, Тверь, Кострома, Курск — всю боеспособную часть комячеек. Массами уходили на позиции рабочие красных профсоюзов. Тридцатитысячная московская организация металлистов бросила на борьбу с ним, Колчаком, пять тысяч человек, текстильщики столичной области — десять тысяч, Петроград — десятую часть союзов.

Красная Армия росла, как снежный ком. Двадцать девятого мая восемнадцатого года ВЦИК отменил добровольческий принцип комплектования армии и установил всеобщую воинскую повинность для трудящихся. А уже к марту девятнадцатого года численность большевистских войск достигла миллиона четырехсот тысяч человек.

В начале апреля красные газеты и листовки пестрели лозунгами партии Ленина: «Все — на Колчака!», «Все — на Урал!», «Смерть или победа!».

Чуть не на всех уральских заводах — Михайловском, Бисертском, Нязепетровском, Симском, Миньярском и многих других, названия которых Колчак не запомнил, в Сибири и Оренбуржье полыхал огонь восстаний и партизанской борьбы. Адмиралу приходилось отвлекать войска с фронта, чтобы хоть как-то обезопасить свой тыл.

Но враги были всюду, и его контрразведка, работавшая, кажется, без сна и отдыха, все-таки не справлялась с обязанностями.

Двадцать второго июля девятнадцатого года, на пороге челябинского сражения, восемнадцать рабочих и разведчиков 27-й красной дивизии проникли на Кузнецовскую дачу Челябинска. Здесь квартировала пехотная рота, отдыхавшая перед боем. В час ночи, без единого выстрела, кучка красных разоружила и разогнала роту, даже не пытавшуюся сопротивляться! Двумя часами позже в Челябинске, на Мишкинской улице, металлисты «Столля и К°» закололи офицерский пикет. Дело дошло до того, что коммунисты Троицка внедрились не только в канцелярии уголовного розыска, милиции и тюрем белых, но и в самую контрразведку.

Кажется, он забежал вперед. Что же было тогда, весной? В начале мая 5-я армия красных взяла Бугуруслан и Сергиевск. До конца месяца пали Бугульма, Белебей, Стерлитамак. Девятого июня Фрунзе ворвался в Уфу.

6-й корпус генерала Сукина понес чудовищные потери: были убиты и взяты в плен около пяти тысяч бойцов. Немногим лучше обстояло дело в 3-м Уральском корпусе. На сторону красных — подумать только! — перешли полностью полк имени Тараса Шевченко, роты Саткинского и Миасского полков.

А дальше? Дальше были Аша-Балашевские высоты, Златоуст, Челябинск. Челябинск… Чем кончится эта гигантская схватка, в которой с обеих сторон участвуют восемьдесят тысяч солдат? Неподалеку от Баландино, в районе Долгодеревенской и Есаульской, надрывались орудия, и адмиралу мерещилось: в воздухе плотно, точно туман, стоит запах сгоревшей взрывчатки.

Что же сейчас творится там, на позициях?

Колчак внезапно подошел к двери, толкнул ее и спустился в палисадник, заросший пропыленными цветами и подсолнухами. Нервно чиркнув спичкой о коробок, закурил и стал медленно прохаживаться по двору. Его взгляд то и дело натыкался на казаков личной охраны и сотрудников контрразведки, но это не успокаивало, а сердило адмирала.

Вдруг он круто обернулся, ощутив на себе чей-то прямой взгляд.

На улице, рядом с калиткой, стоял молодой человек в шинели, сразу видно, что новобранец. Солдатские погоны, обшитые цветным крученым кантом, офицерская кокарда на фуражке — свидетельствовали о том, что перед адмиралом вольноопределяющийся.

Колчак непроизвольно нащупал в кармане шероховатую рукоятку кольта. Но тут же вокруг молодого человека выросла охрана, и верховный главнокомандующий опустил оружие в карман.

Заметив, что адмирал видит его, солдат вскинул пальцы к козырьку фуражки.

— В чем дело? — мрачно поинтересовался Колчак.

— Он к вам, ваше высокопревосходительство, — объяснил Трубчанинов, вышедший вслед за адмиралом. — Я не решался беспокоить по пустякам.

— Что вам угодно? — спросил Колчак, останавливаясь возле мальчишки.

— Меня мобилизовали неделю назад. Я из станицы Еткульской…

— И что же?