Казачий атаман, по словам барона, явился к нему вдребезги пьяный и бахвалился, что растреплет красных в самое ближайшее время.

Чуть позже, получив от Жанена бумажку, в которой чехи требовали девять миллионов франков «за спасение для России Каслинского завода на Урале», Будберг совершенно вышел из себя и почти кричал адмиралу:

— Какая наглость! Сначала они грабят Россию, а потом требуют золото за грабеж! Какой разбой! Какой Неслыханный разбой!

— Ну, что вы так кипятитесь, — уныло возражал Колчак. — Все уладим как-нибудь… У нас есть средства…

— «Средства»… — ухмылялся старик. — Мы отдаем золото Жанену, Ноксу, американцам, тыщи пудов золота за оружие и припасы, да еще выслушиваем нравоучения и попреки союзников. Скоро у нас не будет ни копейки, господин адмирал!

Язвительный старикашка был прав. Союзники нервничали, наглели и все меньше считались и с ним, Колчаком, и с его правительством.

В тот самый день, когда адмирал прибыл из-под Челябинска в Омск, двадцать девятого июля вечером, состоялось совместное заседание министров и высоких союзных комиссаров. На совет прибыли американцы — посол США в Японии и неофициальный агент президента Вильсона при Колчаке Роланд Моррис, командующий экспедиционным корпусом Вильям Гревс, англичане Альфред Нокс и Джордж Эллиот, главнокомандующий союзными войсками в Сибири Моррис Жанен, французы, японцы.

Колчак всех иноземцев знал изрядно, если не в лицо, то по фамилиям. Это были люди с внушительным военным опытом, скрупулезно изучавшие в свое время императорскую Россию и ее вооруженные силы..

Первым поднялся со своего места генерал-майор английской службы Альфред Вильям Фортефью Нокс. Начальник тыла союзных экспедиционных войск в Сибири, негласный, но деятельный участник переворота восемнадцатого ноября, он относился к Колчаку с тем подчеркнутым участием, с каким благовоспитанные люди относятся к своей креатуре, достигшей высокого положения. Но теперь дела у адмирала шли отвратительно, и Нокс не мог сдержать раздражения.

Он резко выталкивал изо рта слова и морщился. Перечислив все, что сможет выделить Колчаку Англия, Нокс развел руки.

— Право, не стоит помогать. Бесполезно. Более того, наше оружие в конце концов попадает к врагу. Мы привезли в Сибирь сотни тысяч винтовок, множество пулеметов, эшелоны орудий. Где они?.. Я становлюсь, черт возьми, агентом снабжения у красных. Это позорно, господа!

Адмирал слушал и молчал, раздражаясь все больше, но сдерживая себя. Он понимал: Нокс имеет право на такой тон. Британские офицеры из кожи вон лезли, вместе с Колчаком формируя новые дивизии и снабжая их всем — от оружия до бязи на подштанники. Сам генерал работал чуть не круглые сутки, мотался из Омска во Владивосток, и вновь — с берегов Тихого океана в белую столицу. Он следил за каждым шагом Омска, знал, что делается в правительстве и штабе, давал сибирским министрам больше указаний и советов, чем все остальные высокие комиссары, вместе взятые. Короче говоря, его гнев можно было понять.

Масла в огонь подлил своей репликой Роланд Моррис. Он проворчал:

— С тех пор, как Соединенные Штаты и Россия избрали совместный путь и первые американские войска — я говорю о 27-м и 31-м пехотных полках — прибыли с Манилы в Сибирь, это было год назад, мы передали вам тонны и тонны оружия, снаряжения и обмундирования. Лишь в июне на ваши склады поступили пушки, пулеметы, патроны, не считая ста тысяч аршин сукна и шестисот тысяч комплектов белья.

— Я полагаю, не бесплатно? — с ледяной вежливостью осведомился Будберг. — Именно в июне сего года союзники получили от нас тринадцать тысяч пудов золота.

— Ну, ну, господа! — пытался помирить генералов Колчак. — Я не вижу нужды в подобных разговорах.

После общей паузы что-то говорил Жанен, худой и сутуловатый, похожий на провинциального чиновника, Колчак запомнил оброненную французом ядовитую фразу: «У вас в ставке, господа, каждый прапорщик делает свою политику!»

Будберг склонился к управляющему делами правительства Гинсу, проворчал, усмехаясь:

— Мы сидим здесь в положении бедных родственников.

Гинс уныло потряс головой.