— Это не я говорю, это меня Зорислава просветила насчет скаредности местного мельника.
— Совсем Фараонки распоясались. Пора приструнить. Ох уж я им! Ладно, заходи коли ты сам бог Переплут. Ха-ха!
— Меня Удалом кличут. Только сразу оговорюсь, имя это, мне недавно дали. Своего настоящего не знаю, память потерял.
— Хм. На каженника ты мало схож.
Зашли в хату. Некрас снова глянул на раны парубка нагишом вставшего столбом посреди избы, что-то прикинул в уме, изрек:
— Постой пока так.
Сунулся к сундуку, поковырялся в нем, локтем отодвинув простывающую еду к краю, выложил на столешницу рубаху и порты, а так же кусок небеленого полотна. Проследив взгляд молодого парня, направленный на съестное, хмыкнул.
— Успеем еще поесть!
Сдвинув висевшие на веревке под потолком пучки трав, прошел в закуток, чем-то пошуршал, погремел, позвенел в привешенных к стене полках, поставил на стол еще и крохотный по сельским меркам глиняный горшочек. Когда снял с него крышку, в нос шибануло пряными запахами.
— Переплут, говоришь? Хм! Ну, что ж, терпи, мазать тебя буду, коли фараонка заговором руду остановить не смогла, то я и пытать не стану.
Обильно измазюкав раны на теле нежданного гостя, перемотал их широкими полосами материи. Отойдя, со стороны посмотрел на качество выполненной работы, остался доволен ней, велел:
— Одевайся. Бери ковш с водой, рушник, идем на двор, на руки польешь. Эх! Забористый дух у мази, так и заживление скорое от нее.
После помывки рук, снова прошли в избу, хозяин занял почетное место за столом, распорядился трапезой, наблюдая, как гость жадно вгрызается зубами в ломоть свежего хлеба, как его рука тянется к жареной рыбе.
— Так-так! Значит, не славишь византийского бога, не оборотили тебя чернецы чужероды в свою веру. Я всякого повидал, знаю, что люди греческой веры, перед едой всегда молятся на иконы, а коли таковых в хате не имеется, то просто крестятся. Добре.
— Да не помню я, крещен или нет, — возразил гость с набитым едой ртом. — Говорю же, память потерял.
— Так-так! Не торопись так утробушку набивать — долю проешь. Все у тебя успеется.
Оторвав головёшку у сазана, кабаньей тушкой лежавшего на большой тарелке, Некрас бросил ее мурчавшему, извивавшемуся у ног Чернышу. Кот потянулся к угощению, но вдруг отпрянул к двери, выгнулся буквой «ЗЮ», выпустив на лапах когти, зашипел. Мельник встал с места, открыв дверь, прислушался.
— Так-так! Выходит, еще гостечки жалуют. По звуку копыт, так десятка два душ будет. Сами скачут, слава богам, без хозяйки своей. Ежели б ведьма с ними была, Черныш прятаться стал бы. Ох, не люба нам владелица Лиховского, да и народец ее, тож гниловатый. За серебрушку готов родню порешить.
Обернулся к гостю, оглядел его, будто только что увидел, решился на какую-то свою придумку.
— Ты, это…, - указал на табурет, стоявший подле распахнутого настежь окна. — Садись здесь. Ничего не бойся и молчи, мы сей сволочи глаза отведем, а то прятать тебя времени нет, да и, насколько этих знаю, перевернут все вверх дном.