— Тысячелетия.

— У-у-у, — протянул я. — И что, ни разу не вносились правки?

— Мы не в банке цвергов, лорд Виктор, — кажется, он взял себя в руки. — Сей договор записан душами на ткани мироздания. Идеалу не нужна бумага.

— Позволю не согласиться. Может, мои предшественники просто соглашались на любые условия, но я видел, в каком состоянии они оставили Полночь и не планирую идти по их стопам. Текст договора мне нужен именно что на бумаге, желательно в двух экземплярах. Затем мне понадобится не менее месяца на его изучение и уточнение терминов, ещё месяц на согласование деталей…

— Это понимать как отказ?

Его тон нравился мне всё меньше.

— Ну почему сразу отказ? — усмехнулся я. — Рядовая процедура. И да, девушки могут остаться. Правда, судя по их виду, придётся их подлечить в лазарете прежде чем отпустить, но это не проблема.

— Они уже приняли жёлтый знак как часть себя. Вы не сможете их «подлечить».

— Думаю, я разберусь, что смогу, а что нет.

Посол вдруг рассмеялся — не как помешанный маньяк, а вполне нормальным смехом, но от этого стало не менее жутко.

— Я понимаю, лорд Виктор. Я понимаю, но боюсь, что вы — нет. Вы не понимаете, какую великую честь оказывает вам мой владыка. Князь в Жёлтом не принимает отказов. У вас есть последний шанс согласиться.

Быстренько мы перешли от пряника к вероятному кнуту. Что же, это лишь упрощает решение.

— Если уж решили мне угрожать, — мягко сказал я, опуская руку на рукоять Райнигуна. — Сперва снимите маску и поговорим, глядя друг другу в глаза.

— Маска? — переспросил посол, склонив голову набок. — На мне нет никакой маски.

Дальнейшие события развивались так стремительно, что без ускоренной реакции за счёт «Зверя в лунном свете» я бы вряд ли смог за ними уследить. Посланник ударил тростью об пол и четверо музыкантов бросились вперёд, размахивая инструментами как оружием. Нет, не совсем так. Инструменты были не оружием, а частями их тел — оголённые кости барабанных палочек тянулись из пальцев рук, струны лютен оказались натянутыми кишками. Хуже всего то, что на бегу они продолжали играть музыку — адскую какофонию, что разрывала уши и заставляла волосы по всему телу встать дыбом. На заднем плане послышались крики ужаса оставшихся гостей и топот убегающих ног. Правильное решение — сейчас здесь будет жарко!

Я вскинул Райнигун — два выстрела обратили в прах «барабанщика» и «лютниста», остальные успели подорваться почти вплотную. На миг перекошенное совершенным безумием лицо одного из них оказалось в опасной близости от моего лица, но тут же исчезло, сметённое грозно рычащей массой мускулов и шерсти. В следующие несколько секунд одного из нападающих рвал на куски громадный волк-оборотень, а второй беспомощно барахтался в желатиновых недрах мега-слизи. Решив не раздумывать над тем, насколько легко девушки могут вернуть себе «боевые» формы, я навёл револьвер на фигуру в бледной маске.

Пуля отскочила от плиты на полу — гад оказался слишком быстрым. Под его бесформенным балахоном постоянно что-то двигалось, дёргалось, менялось. Он присел на четвереньки и вдруг прыгнул вперёд, вытянув ноги как гигантская саранча. Руки ему заменили разящие лапы богомола, покрытые хищными шипами. Кас издала потусторонний вопль, что сбило чудовище с курса, но не остановило. Луна отбросила в сторону своего врага и рванулась к нам на помощь — только чтобы отлететь назад с двумя глубокими ранами поперёк груди.

Я почувствовал, как во мне закипает ярость. Четвёртая, последняя пуля, попала посланцу точно в грудь, но испепелила лишь жёлтые одежды. Под ними не было ничего напоминающего человеческое тело — лишь изломанные бледные линии, абстрактные контуры, словно кто-то решил оживить картину свихнувшегося футуриста. Все линии тянулись из одного места — маски.

— Представление только начинается! — выкрикнул посланник Князя в Жёлтом. — Оставайтесь на своих местах и узрите жёлтый знак!

Ненавижу артхаус!