Такие ситуации кажутся совершенно нереальными. В первую очередь ты испытываешь шок от самого происшествия, которое только что стряслось прямо в центре столицы. Ты работаешь в этом городе, каждый день ездишь на поезде вместе с тысячами других пассажиров, таких же, как те, чьи части тел ты теперь достаешь из пакетов. Ты видишь такое, с чем тебе еще никогда не приходилось сталкиваться, во всяком случае не в таком масштабе. Это просто не укладывается в голове.
В тот день нам удалось сопоставить множество частей тел, и мы продолжали работать без устали до девяти вечера. Потом еще несколько дней мы занимались той же работой снова и снова, пока все части тел не были пристроены.
Когда работа патологов на этой массовой катастрофе была завершена, нам рассказали, что работавшим на месте трагедии полицейским потребовалась помощь психологов, что вполне понятно. К сожалению, нам никто не оказывал такой поддержки, и несмотря на то, что на рабочем месте мы постоянно имели дело со смертью, этот несчастный случай повлиял на нас не меньше, чем на всех остальных. У нас не существовало профессионального пособия, которое помогло бы нам справиться с тем, что мы видели.
Не припомню, чтобы я подробно обсуждал свою работу дома с женой, даже когда случались подобные трагедии. Мне было проще поговорить о своих переживаниях с коллегами за чашкой кофе и получить хоть какое-то облегчение. Еще одним хорошим средством от тоски была партия в сквош. Но чаще всего мы помогали себе пережить увиденное и поднять настроение в пабе, выпивая в компании патологов.
Мы все там работали. Нас всех по ночам мучили кошмары. И все мы знали, что в нашей профессии не было никаких других вариантов, кроме как продолжать работать в обычном режиме.
Вскоре после этих событий я получил от полиции наградной значок в качестве признания моих заслуг. Я был глубоко тронут, и эта награда в какой-то степени помогла мне поставить в этих событиях точку.
Прошло всего восемь месяцев, и на Лондон снова обрушилась катастрофа. Поздно вечером 20 августа 1989 года прогулочная яхта Marchioness шла серединой реки по направлению к мосту Кэннон-Стрит. В 1940 году она была одним из «малых судов», которые спасали в Дюнкерке блокированных немцами солдат[13]. На борту яхты молодая женщина-банкир отмечала свое 26-летие, и многим из ее гостей также было немногим больше 20 лет.
В 1:45 ночи дноуглубительное судно Bowbelle также шло серединой реки по Темзе. Суда столкнулись, якорь Bowbelle срезал бок прогулочной яхты и опрокинул ее. Надпалубные сооружения яхты отломились, и она стала быстро наполняться водой. К сожалению, продолжавшееся движение дноуглубительного судна все дальше утягивало Marchioness под воду, и всего 30 секунд спустя после столкновения яхта затонула. Погибло 24 человека, большинство из которых в момент крушения находились на верхней палубе.
Сотрудники нашего отделения еще не успели полностью оправиться после катастрофы на станции Клэпхем. К несчастью, нам пришлось выступить в той же роли и на этом происшествии. Наши патологи выехали на вызов, а остальные сотрудники отправились на помощь в Вестминстерский морг. Мне дали задание искать и заносить в каталог любые вещи, способствующие установлению личности, такие как водительские права и украшения. Для этого мне нужно было обыскивать одежду погибших и описывать все свои находки, в том числе содержимое бумажников и обнаруженные в карманах лекарственные и наркотические препараты. У меня ушло несколько дней на обыск всей одежды. Это была невозможно печальная работа, потому что жертв было очень много и все они были совсем молоды. Мне не удавалось отключиться от работы в конце дня, потому что пережитое зрелище было слишком ужасным.
По вполне понятным причинам после опыта работы на двух массовых катастрофах, произошедших одна за другой, я испытал серьезную психическую травму. Я помню, что прошло довольно много времени, прежде чем я снова стал нормально спать по ночам.
Глава 16. Вооружен и опасен
(Рассказывает Полин.)
Во время стрессовых ситуаций я, Дерек и Майк предпочитали играть в сквош. Он был для нас не спортом, а, скорее, частью образа жизни. Сначала я была робким новичком, но Дерек и Майк с радостью меня обучили. Игра прекрасно помогала отвлечься от тяжелых рабочих забот, и на корте, гоняясь за маленьким мячиком, ты забывал обо всем. Не существовало такого затруднения на работе, на которое сквош не помогал бы взглянуть с новой точки зрения.
Так мы и справлялись, потому что об охране психического здоровья персонала в середине 1970-х еще никто не слышал. Осуждаемое обществом психологическое насилие все же было проблемой пострадавшего, которую он решал самостоятельно. Никто не давал рекомендаций и не предпринимал никаких действий. Тот факт, что травля другого человека возникала на почве заниженной самооценки обидчика, в то время еще до конца не осознавали, поэтому все подобные эпизоды оставались без внимания и без решения.
Много лет мы радовались удивительной атмосфере товарищества, царившей в нашем отделении. Мы были хорошими друзьями и коллегами, и наши отношения были гармоничными как на работе, так и в любой другой обстановке. И вот, когда несколько наших патологов ушли — кто на пенсию, кто переехал из-за повышения (чаще всего в Австралию), дух товарищества и юмор исчезли вместе с ними. Это значительно повлияло на атмосферу в отделении, и со временем стали накапливаться обиды, появилось недоверие и натянутость в личных отношениях. Как это часто бывает, холодность получалось победить с помощью неожиданной демонстрации доброты и участия, однако от практик профессионального вмешательства, которые помогали бы сотрудникам выйти из тупика, нас все еще отделяло несколько десятилетий. Пока мы только подстраивались к негативной атмосфере, а не разрешали связанные с ней проблемы, что я считаю позором и большим упущением.
Еще одна концепция, которая пока не стала частью нашей рабочей среды, — это инструкции по технике безопасности и охране труда. Обеспечение физической безопасности ограничивалось стеклянной будкой для охранника на входе в медицинскую школу, но для выполнения этой обязанности никогда никого не нанимали. У нас не было даже администратора, поэтому сотрудники и посетители были предоставлены сами себе. Как мне самой довелось убедиться в день собеседования, поиск человека, который смог бы подсказать дорогу, обычно занимал много времени.
Мы не видели особых причин вводить новичков в курс их обязанностей, составлять кодекс поведения или писать формальные правила физической безопасности для работы в нашем учреждении. Рискуя сорвать спину, мы наклонялись, чтобы поднять тяжелые предметы, и вообще брались за выполнение задач, не входящих в круг нашей ответственности. Личная безопасность зависела от бдительности и удачи.
Хотя, с другой стороны, без строгих правил, которым нужно было подчиняться, мы были как в раю. Оказалось очень приятно самостоятельно принимать решения, чувствуя себя хозяином положения. Возможно, нас также успокаивала близость отделения скорой и неотложной помощи.
Нам еще повезло, что забота администрации больницы о состоянии здоровья ее сотрудников выражалась в наличии превосходного плавательного бассейна и помещений для занятий спортом. Мы выбирались на крышу больницы позагорать на специальной площадке, и нас нисколько не смущала необходимость вдыхать испарения плавящегося на солнце асфальта. Его запах не слишком портил нам удовольствие, пока мы в обеденные перерывы запекались до темно-коричневого оттенка. На самом деле я была готова терпеть все эти издевательства над легкими, лишь бы выжечь с себя на солнце всю вонь из морга!
Приходя в морг выполнять обязанности личного помощника, я никогда не переодевалась в защитную одежду. Я стояла или сидела на безопасном расстоянии от тела, и до меня не долетали брызги физиологических жидкостей. Но однажды заведующий моргом Питер Биван, который мне очень нравился, с опаской спросил, не хочу ли я надеть бахилы поверх своей обуви. Он не решался поднять на меня глаза, потому что знал, насколько большое значение я придаю своему внешнему виду. В 21 год я ежедневно демонстрировала все актуальные тренды, которые в то время заключались в коротких юбках и высоких каблуках. Мне было важно, чтобы мой гардероб производил впечатление на всех окружающих, ведь в отделении и в морге было полно мужчин. Именно поэтому неожиданное предложение нацепить бахилы на мои прекрасные шпильки лишило меня дара речи и привело в негодование.