Суперкочевники

Бывая в Австралии, я всегда задавалась вопросом, совпадает ли дорога, по которой я путешествую, с Дорогой сновидений – сетью культурных маршрутов и торговых путей аборигенов, которая прочерчивает весь континент подобно системе ноосферных шоссе. В космологии австралийских аборигенов Временем сновидений называется тот период истории, когда их предки принимали облик животных и создавали топографию местности, путешествуя и оставляя следы на земле. Особенности ландшафта – это свидетельства их путешествий, также названные Тропами сновидений или Тропами песен. Тропы сновидений не вытоптаны на земле. Они живут в памяти людей, которые переняли маршруты от предыдущих поколений, а те, в свою очередь, тоже унаследовали их от предков, что создает одну из самых старых цепочек памяти за всю историю человечества. Мчась на скорости 110 километров в час по бетонным дорогам современной Австралии, я гадала, повторяю ли я маршруты людей, которые проходили по ним, чтобы встретиться с родственниками, посетить церемонии, торговые ярмарки, праздники урожая или священные места. Какие истории и песни помогали им запомнить дорогу?

До контакта с европейскими колонизаторами Тропы сновидений были средством обмена информацией между разными племенами и общинами аборигенов. Одна община могла знать часть истории, которая заканчивалась у границы их территории, а продолжалась эта история на территории другой общины. Иными словами, именно при помощи историй аборигены запоминают сведения об исторических событиях, географии и законах общин – и передают эти сведения другим в рассказах. Антропологи записали сказания аборигенов, знавших о сложных внутренних взаимоотношениях в племенах, живших за полторы тысячи километров от них. Одна и та же эпическая история могла преодолевать языковые барьеры: миф о пожаре связывает людей ванкангурру и ванкамадла с племенами, жившими в районе рек Дайамантина и Джорджина, а через них и с племенем аранда. В 2012 г. Путупарри Том Лоуфорд, хранитель закона племени ванкаджунка, в рамках проекта устной истории рассказывал о том, как сюжетные линии связывают людей в пустыне. «У некоторых племен есть песенные тропы, которые хранятся и в других племенах, – говорил он. – Вы знаете, что та песенная тропа начинается в определенной местности, проходит через нее и заканчивается на территории этих людей. Сама песня скажет вам об этом. Когда они поют песню, это история, и она расскажет вам, как далеко песня идет от этого племени к другому. И всем нам, людям Западной пустыни, пусть мы и происходим из разных ее областей, хорошо оттого, что у нас есть такая песенная тропа, которая тянется все дальше и дальше»[124].

Когда в 1788 г. в Австралию прибыли британские корабли, картография колонизации и Тропы сновидений начали пересекаться. С помощью местных проводников, знавших местность и расположение источников, западные исследователи и фермеры-скотоводы «постигали пространственную географию новых земель»[125]. В результате новые дороги зачастую повторяли торговые пути аборигенов, и даже железнодорожные пути порой пролегали вдоль Троп сновидений. Сегодня часть шоссе в горах Бунья в Квинсленде совпадают со звездными картами племени юалайи – последовательностями звезд на ночном небе, появление которых указывает на точки маршрута, которым должен следовать путешественник. Участок шоссе Виктория на Северной территории идет вдоль Тропы сновидений племени вардаман. Но больше всего известен скотопрогонный маршрут Каннинга, он же Каннинг Сток Рут, который тянется через Западную пустыню на протяжении более чем полутора тысяч километров, проходит по территориям пятнадцати племен аборигенов, говорящих на разных языках, и перекрывает великое множество Троп сновидений – или пересекает их.

История Каннинг Сток Рут – яркое отражение ужасной жестокости европейцев к аборигенам и фундаментальных различий в отношении двух культур к географии. Для аборигенов «вся Западная пустыня исчерчена извилистыми тропами предков, – писал социальный антрополог Рональд Берндт, – по большей части, хотя и не всегда ведущих к постоянным и временным источникам воды»[126]. В начале XX в. Альфред Каннинг решил построить через эту пустыню дорогу для доставки скота на рынок, и эта дорога должна была стать прибыльной экономической артерией, проходящей через всю страну. Он понимал, что без знания о колодцах и других источниках воды, которым обладали аборигены, его затея обречена на провал – и скоту, и погонщикам нужно было пить. Поэтому он взял в заложники нескольких местных охотников – их звали Чарли, Габби, Бандикут, Политик, Бунгарра, Смайлер, Сэндоу и Томми, – и заставил их рассказать все, что они знают. Каннинг надел на них ошейники и наручники, чтобы они не могли сбежать, и кормил солониной из говядины, отчего их мучила жажда. Каждый раз, когда они входили на новые земли и встречались с кем-то из иного племени, Каннинг «хватал и допрашивал местных еще до того, как мы успевали их отпустить. Потом наш абориген должен был поговорить с новым. Они с охотой болтали со своими. А мы заставляли его как можно быстрее нарисовать на земле, где находятся разные источники»[127].

В каждом из таких мест Каннинг впоследствии строил колодцы: рыл яму в промокшей почве и укреплял стенки. Но он не знал, а может, и не хотел знать, что эти места – да и весь ландшафт, по которому он шел, – были созданы предками его проводников еще во Время сновидений. Предки отвечают почти за все, что есть в Австралии; они создали реки, источники, скалы, долины и горы. У большинства племен есть миф, связанный с их созданием, – песня, которая исполняется во время религиозных церемоний и путешествий. Антрополог Дебора Бёрд Роуз писала, что сновидения вечны и существуют повсюду; их нельзя изменить, и время их не стирает. «Земля хранит кровь тех рождений и смертей, что произошли во Время сновидений, хранит семя, извергнутое из-за свершенных там деяний, хранит уголь и пепел горевших там костров, – пишет она в своей книге “Динго делает нас людьми” (Dingo Makes Us Human). – У жизни во Времени сновидений есть свойство, которое сопротивляется переменам: то, что пришло оттуда, – земля, границы, закон, отношения между людьми, условия жизни человека – остается навек»[128].

Один из рисунков старейшины племени марту, через территорию которого проходит Каннинг Сток Рут, показывает Тропы песен, которые идут с востока на запад и пересекают все участки трассы. «На Каннинг Сток Рут есть колодцы, но это вода для людей, – объясняет Лоуфорд. – Альфред Каннинг вторгся на территорию людей, на нашу Землю. Он взял их воду для животных, чтобы поить скот… Каннинг Сток Рут разделил Землю»[129].

Чужакам не так просто понять идею Времени сновидений. Объяснения на других языках зачастую звучат нелогично (например, Время сновидений прошло, но не кончается) или похожи на романтические грезы примитивистов религий «нового века». Сочетание «Время сновидений» не слишком точно передает суть; впервые этот термин использовал в XIX в. Френсис Гиллен, почтмейстер и этнолог из Алис-Спрингс, а широкое распространение термин получил в работах биолога и антрополога Уолтера Болдуина Спенсера. Гиллен пытался перевести с языка племени аранда слово, имеющее отношение одновременно к реальности и религии. В 1956 г. антрополог Уильям Стэннер попытался заменить его английским everywhen («всегда, во всякое время»), однако новый термин не прижился[130]. Робин Дэвидсон, знаменитая тем, что в молодости пересекла австралийскую пустыню на верблюде, назвала Время сновидений изначальной «теорией всего», отметив, что до конца ее не понимает. «Сколько бы я ни читала о Времени сновидений, у меня никогда не было уверенности, что я обрела понимание, – писала она в очерке о кочевниках XXI в. – Для меня это словно квантовая механика или теория струн – вы вроде как их понимаете, но только пока не попытаетесь их объяснить»[131]. Тем не менее Дэвидсон описала Время сновидений как «духовное измерение, наполняющее видимый мир смыслом; это матрица бытия, существовавшая в момент сотворения мира; это параллельная вселенная, с которой можно вступить в контакт посредством ритуальных песен, танцев и рисунков; это совокупность рассказов о мифологических героях – предках и творцах современного человека»[132].

Я отправилась в Австралию, чтобы понять, являются ли Тропы сновидений мнемоническим приемом для нахождения пути. Мне казалось, что Тропы сновидений и их песенные циклы – это прямые указания, которым должен был следовать путник. Похоже, племена аборигенов создали свои культурные традиции, воспользовавшись тягой человеческого разума к повествованиям. Они связали истории с конкретными местами, закодировали сведения о маршрутах в строках песен и мифов, и потому им было легче запомнить эти устные карты – с помощью декламации. Эта стратегия немного похожа на греческие «дворцы памяти», за исключением того, что австралийские аборигены не создавали воображаемых дворцов, а считали таким дворцом сам ландшафт. Дэвид Тернбулл в своей книге «Карты как территории» (Maps Are Territories) пишет: «Так в единую сеть знаний сходятся ландшафт, знание, история, песня, графическое отображение и социальные отношения. В этом смысле, с учетом того, что знания и ландшафт систематизируют и создают друг друга, метафора карты абсолютно уместна. Ландшафт и знания едины в качестве карт – и созданы связью пространства»[133].

До 1960-х гг. антропологи придерживались мнения о том, что на Австралийском континенте люди появились всего 10 тысяч лет назад, то есть позже, чем в Северной и Южной Америке. В 1990-х гг. ученые начали повторно изучать древние скелетные останки, и современные методы датировки позволили сделать вывод, что первые австралийцы прибыли на континент не менее 40 тысяч лет назад, а возможно, и 70 тысяч лет назад. Первыми, по всей видимости, прибыли около тысячи человек: они небольшими группами приплывали на лодках с севера, возможно с Тимора или Новой Гвинеи, кое-где отделенной от Австралии полосой океана шириной всего 90 километров. Археолог Скотт Кейн описывает этот период в истории древних аборигенов в своей книге «Первые следы» (First Footprints); их прибытие на континент совпало со всплеском миграции на всем земном шаре, и всего за три с небольшим тысячи лет люди расселились по всем континентам, от Африки до Австралии. Приблизительно 50 тысяч лет назад люди добрались до центральных районов Юго-Восточной Австралии, а 44 тысячи лет назад – до Тасмании (некогда соединявшейся с континентом ледяным мостом). Кейн называет этих первых поселенцев «суперкочевниками»[134] – они были выносливыми, умелыми, обладали навыками навигации и, по его предположению, энциклопедическими знаниями о природе. Когда в XVII в. первые европейские колонизаторы «открыли» Австралию, люди там говорили на 250 языках, а население континента составляло, по всей видимости, около миллиона человек. Мифы о происхождении, которые рассказывают многие группы аборигенов, совпадают с информацией, полученной генетиками из образцов ДНК: первые люди высадились на севере и постепенно расселялись по всему континенту. Во многих мифах рассказывается о матери, которая вышла из океана на сушу. В некоторых вариантах она держала в руках плетеную корзину с младенцами и посох; в пути она сажала младенцев в землю и пробивала посохом ямы, которые заполнялись водой.

Антрополог Дебора Бёрд Роуз, которая два года прожила с племенем ярралин из долины реки Виктория, говорит о том, что граница между Временем сновидений и обычным временем подвижна. Большинство стариков знают своих предков до третьего колена и говорят, что их деды происходят из Времени сновидений; обычное время начинается около ста лет назад и состоит из череды дней, отмеченных такими явлениями, как старение или смена времен года. Это означает, что Время сновидений вечно, но всегда предшествует нашему. Роуз объяснила это мнимое противоречие с помощью образа огромной волны, которая «следует за нами, уничтожает обломки нашего существования и высвечивает, словно одновременные события, то, что сохранится навечно»[135].

Благодаря Тропам сновидений в обществе австралийских аборигенов смог возникнуть развитый экономический рынок. Европейские колонизаторы считали это невозможным. Они были убеждены, что местные племена бродят по земле, борясь за выживание, в постоянном поиске пищи и воды. Это представление о бедствующей расе, пребывающей на грани исчезновения, продержалось не одну сотню лет, однако сегодня уже невозможно отрицать, что торговые пути аборигенов могут соперничать с величайшими достижениями других цивилизаций, такими как дороги инков или Путь благовоний. Дейл Кервин, ученый из Университета Гриффита, эксперт в истории аборигенов Австралии, в своей книге «Тропы сновидений и торговые пути аборигенов» (Aboriginal Dreaming Paths and Trading Routes) приводит многочисленные свидетельства того, что австралийские племена обменивались красной охрой, жемчугом, дротиками, корзинами, рыболовными крючками, орехами, жерновами, топорами, бумерангами, смолой и интеллектуальной собственностью – песнями, где говорилось, как найти источники воды и пищу, – на пространствах в тысячи километров и на протяжении многих эпох. Одна из шахт, где добывали красную охру для обмена, использовалась 20 тысяч лет. Для сравнения: Великий шелковый путь появился лишь 2200 лет назад и просуществовал 1600 лет. Некоторые из самых длинных торговых путей аборигенов были созданы ради питури, местного растения, содержащего никотин. Его выращивают, а затем сушат в песчаных печах, после чего питури можно жевать или курить, и он действует как стимулятор; этим растением торговали на территории площадью почти миллион квадратных километров. Для продажи и покупки этого растения в одном месте могли собираться до 500 человек. Питури перемещалось вдоль виртуального «шоссе», Тропы сновидений, которая тянулась почти на 4 тысячи километров и состояла из историй, менявшихся от племени к племени. Например, от Порт-Огасты до Алис-Спрингс это Урумбула, или Сновидение о чернохвостой кунице, а в пустыне Симпсон его называют Сновидением о двух собаках. Кервин приводит слова старейшины племени аранда, Исабель Тарраго, живущей в пустыне Симпсон; ее мать выращивала питури и была «женщиной песен», знавшей торговые пути. «Песня соединяет нас с людьми в Борролула с помощью Сновидения о собаке; община, которая там живет, связана с бабушкой и мамой через эту песню, и я тоже, – говорит Тарраго. – Этим Сновидением и песней мы связаны через огромные расстояния. Земля – это текст, который нужно прочесть, а песня предназначена для того, чтобы разгадать тайну текста»[136].

Кервин писал, что Тропы сновидений помогали ориентироваться в пространстве, как и «мнемоника и механическое заучивание, связанные с устными традициями и песенными тропами. Эти методы ориентирования основаны на способности путешественника вспоминать идеи и опыт, отпечатанные в социальной памяти»[137]. Путник-абориген мог всецело доверять логике и навигационным способностям предков, которые проходили этим маршрутом до него. Кервин объясняет, как предки использовали свою безмерную мудрость при создании Троп сновидений:

В некоторых случаях ошибки предков проявляются в ландшафте и сохраняются в качестве наглядного урока для путешественника. Для племени аранда эвкалипты в окрестностях реки Тодд – это люди из племени Гусеницы, которые пытались дойти до ущелья Эмили-Гэп от горы Зил и заблудились; они остались тут в напоминание о том, как не следует идти к Эмили-Гэп. Часто Тропы песен рассказывают путешественнику о том, где найти воду или глинистый пласт, на котором когда-то могли стать лагерем предки и где можно встретить животных или съедобные растения. В этом смысле песни – это своего рода запоминающее устройство, вкладывающее в ландшафт эмоции и смысл. Они превращают даже самый обыкновенный камень или холм в историю о том, как он тут появился и почему выглядит именно так. Другими словами, истории создают ориентиры для разума. Эти средства запоминания, которые помогали выживать в буше, называют также «тотемной географией», которая, по словам антрополога Луизы Геркус, придает «глубокий смысл обыкновенной географии, после чего ее уже не забыть»[139].