Начать историю под названием «Старик Койот создает мир».

Старик Койот – личность.

Маленькая_Утка – утка.

Большая_Утка – утка.

Сирапе – койот.

Глина – объект.

«Традиция красть жен» – ситуация.

Старик Койот скучал, потому что мира не существовало.

Старик Койот не хочет скучать.

Старик Койот пытается избавиться от скуки…

Ярлотт обнаружил, что «Генезис» способен проанализировать историю, сделать о ней десятки выводов и даже совершить ряд открытий. Программа запускала концептуальные схемы идей, которые в явном виде не присутствовали в истории, и распознавала такие темы, как нарушенная вера, миф о происхождении, шаман и сотворение мира. Похоже, программа поняла элементы литературы кроу, от непостижимых событий и понятия шаманства до единообразного отношения ко всем существам и идеи различий как источника силы. «Я убежден, это важный шаг к тому, чтобы показать, что “Генезис” способен воспринимать истории из фольклора кроу, – размышляет Ярлотт, – и что “Генезис” представляет собой глобальную систему для понимания историй, независимо от культуры, в которой эти истории возникли»[123].

Конечно, у системы «Генезис» есть недостатки: пока программа понимает только простой язык, лишенный метафор, диалогов, сложных выражений и цитат. Для расширения возможностей «Генезиса» ему требуется больше концептуальных схем – другими словами, дополнительное обучение. Сколько историй слышит, придумывает и читает ребенок, пока не станет взрослым? Вероятно, сотни тысяч.

Но, возможно, есть и фундаментальные ограничения потенциала машины. Одним дождливым ноябрьским днем я присутствовала на лекции, которую Уинстон читал аспирантам МТИ в рамках своего необычайно популярного курса «Введение в искусственный интеллект». Я слушала, как он объяснял нескольким сотням студентов гипотезу сильного сюжета и демонстрировал ее способности. «Способен ли на такое IBM Watson?» – язвительно заметил он. Но потом он задал своим юным студентам ряд вопросов, которые заставляли сомневаться в его же собственном изобретении.

«Можем ли мы мыслить без языка?»

Аудитория молчала.

«Мы знаем, что люди, у которых отсутствуют участки коры, отвечающие за язык, не могут читать или говорить и понимать речь, – объяснил он. – Но можно ли сказать, что они глупы? Они способны играть в шахматы, выполнять арифметические действия, находить тайники, воспринимать музыку. Думаю, даже при разрушении внешнего языкового аппарата внутренний язык у них сохраняется».

Уинстон выдержал паузу.

«Можем ли мы мыслить, не имея тела?»

Тишина.

«Что знает “Генезис” о любви, если у него нет гормональной системы? – спросил он. – Что он знает о смерти, если у него нет тела, которое разлагается? Может ли он в таком случае быть разумным?»