– Переночуешь у меня, – проскрипел Па. – А завтра я возьму деньги в банке и куплю тебе билет на автобус.
Дом Па оказался прибежищем интеллектуала. Стены уставлены книжными шкафами. Кое-где развешаны картины. На застекленных стеллажах красовались коллекции индейских трубок мира и всяких перьев.
– Я индеец, – пояснил Па. Юкка обалдело кивнул. Ну и реднеки тут, один черномазый наполовину, другой – индейский интеллигент. Тогда Юкка еще не знал про греков. Па показал моему другу комнату на втором этаже.
Ночью Юкку разбудили крики.
– Факин нигер ин май хаус!!! Долбаные нигеры в моем доме, Па!!! – это был злополучный сынок-пьяница, который не привез бабло. Вслед за воплями послышались увещевания Па. В темноте Юкка потянулся к тяжелой хрустальной пепельнице, но, увидев бронзовый канделябр, схватил его. Сдаваться живым он не планировал. Однако силу в ход пускать не пришлось. Па утихомирил отпрыска, и остаток ночи Юкка проворочался в постели.
Рано утром они с Па отправились взламывать тачку его жены. Тетка укатила в круиз, а чековую книжку спрятала от муженька в багажнике своего розового «Кадиллака Де Вилль». Па взял фомку и принялся отгибать крышку багажника. Но американские автомобили тем и знамениты, что так просто их не взломаешь. Замок не подавался. Тогда Па высадил стекло задней двери, открыл ее и откинул спинку сиденья. Книжка была как на ладони.
Па подделал подпись супруги, и они с Юккой отправились в банк к открытию. Спустя считаные минуты Юкка стал богаче на четыре с лишним сотни, включая и мою долю. Себе Па взял пятьсот. Старый индеец решил отхватить кусок от жениных сбережений. Думаю, с такими бабками он не скучал до самого ее возвращения..
Проводив Юкку до автобусной станции, Па купил ему билет до Вильямсбурга.
На этот раз в автобусе сидели в основном белые. Юкка обратил внимание, как лица рядовых американцев похожи на физиономии Бивиса и Батхеда. Мультипликаторы, создавшие этих персонажей, попали в самую точку. Небольшие кривенькие носики, верхняя губа нависает над нижней…
– А дальше ты все знаешь. – Юкка допил пиво, смял банку и швырнул в урну.
– Настоящее приключение… ты не представляешь, как я рад, что ты в порядке, – я смотрел на друга с нескрываемым счастьем. – А самое смешное, что эти тоже реднеки.
– Лаки – реднек?!
– Самый натуральный!
Мы объездили много мест. Побывали в Нью-Йорке, в гольф-клубе, повидали провинциальные городишки и стройку. Три профессии сменить успели. Нам встретились разные люди. Безразличные и участливые. Черные, белые, желтые. У нас с Америкой происходил бурный роман. Не знаю, как ей, а нам такие отношения были по вкусу.
Город Вильямсбург и обитатели «Джордж Вашингтон Инн»
Город Вильямсбург – первая столица независимой Америки. Повсюду – напоминания о героическом прошлом в виде памятников отцам-основателям Вашингтону и Джефферсону. В архитектуре преобладали старинные здания красного кирпича или современные, но выполненные в том же стиле. Дома утопали в благоухающих кустах, похожих на сирень. Тротуары усыпали лепестки цвета тертой свеклы с майонезом. Улицы были широкие. В городе имелся известный старинный колледж, выстроенный в европейских архитектурных традициях.
Наша работа в «Джордж Вашингтон Инн» заключалась в уборке номеров постояльцев. Мы жили в одной из комнат, в боковом крыле. По должности мы назывались – хаускиперы, то есть домоуборщики. За каждый убранный номер получали трешку. В день приходилось убирать от двадцати до шестидесяти номеров в зависимости от наплыва туристов. Третьим хаускипером была, как я уже сообщил, жена хозяина Олимпия.
– Мы команда, ребята! – слышали мы от Олимпии по сто раз на дню, пока она не поняла, что пропагандистские призывы нам безразличны.
Лаки был хозяином мотеля, Мишель, их с Олимпией дочь, работала в качестве портье. Они были греками, только с тем отличием, что Лаки родился в Америке, а Олимпию ему выписали с исторической родины. Мишель, естественно, была американкой до мозга костей. Они представляли разветвленное семейство, с остальными членами которого мы познакомились позже. Из наемных рабочих кроме нас был негр Кис, который днем убирал территорию, а вечером мыл посуду в ресторане по соседству, принадлежащем этой же семье. Мотель занимал обширную низину, а ресторан находился рядом, на пригорке.
Относились к нам дружелюбно. По крайней мере, с осторожным интересом. Вскоре мы обнаружили, что никто из жителей этого маленького мирка никогда не бывал за границей, не считая Греции, даже в Мексике. Близко общаться с русскими им тоже не приходилось. Земной шар для них представлялся в виде Америки, Греции и всего остального. И если греки еще с горем пополам отличали Россию от Афганистана, то для коренных американцев разницы не было.