Исследование и познание нового приносит мозгу большую радость, а в данном случае приятна и сама стимуляция: половые органы – это эрогенные зоны с большим количеством нервных окончаний. Все происходящее – исследование, удовольствие – естественный процесс, заложенный природой. Но мы смотрим на это и вспоминаем себя:

И тут же вслух произносим: «Это плохо! Немедленно прекрати!»

Или вот: мальчик семи лет активно интересуется «женскими делами». Мы с удивлением наблюдаем, как сын вышивает или рисует выкройку платья для куклы, изящно наряжается или поет в игрушечный микрофон. Удивление сменяется испугом и злостью, мы вспоминаем, как нашего одноклассника Васю родители за такое били, а остальные взрослые перешептывались с осуждением. Так мы усвоили, что подобное – неправильно, и тем страшнее признаться самим себе, что нам тоже иногда нравятся занятия, считающиеся необычными для человека нашего пола.

На самом деле ребенок пробует разные ролевые модели, повторяя за взрослыми, – и это нормально. В играх он учится готовить, шить, воевать, ухаживать за детьми, строить, лечить, выступать на сцене. Он всего лишь воспроизводит то, что видит в мире взрослых. Но мы не успеваем этого понять, потому что уже кричим:

Особенно достается подросткам. Мы все были такими разными и такими странными! Красились как индейцы, носили умопомрачительно короткие юбки или огромные балахоны с цепями, дерзили учителям, ругались с родителями, философствовали или просто ржали как кони. Было интересно и очень сложно: мы искали себя и приобретали собственный опыт, ошибаясь, набивая шишки. А родители смотрели на нас и думали: «Господи, да как же не стыдно? Обезьяна какая-то… Я себя тоже так вел, но меня ругали – и правильно». Мы помним о своих подростковых желаниях: бесконечно общаться со сверстниками, влюбляться, гулять, целоваться – и стыдимся. И внушаем этот же стыд детям. И вот подросток приходит к маме и папе, чтобы получить их принятие и поддержку, но натыкается на грозный запрет:

С самого рождения на всем пути своего взросления ребенок сталкивается с новым опытом, хочет все пощупать, попробовать, примерить разные роли и ситуации, он ищет, присматривается, выбирает, познает… В подростковом возрасте это может выглядеть как бессмысленный карнавал, устроенный ради шума.

Все эти «нет», «глупости», «что ты выдумал» – это лишь след наших прошлых переживаний. Говоря это, мы не видим и не чувствуем ребенка, не вникаем в его потребности, не сочувствуем его сложностям, а эгоистично и слепо отрицаем – и для того лишь, чтобы избавиться от своего негатива. Но, помогая себе, не поможем ребенку. Он, столкнувшись с жесткой оценкой своих действий, не только не извлечет пользу из прожитого опыта, но и потеряет доверие к родителям, которые оттолкнули, когда были так нужны.

Очень важно любые чувства и действия ребенка воспринимать всерьез и с уважением. Не нужно оценивать их. Предположите их причины и обсудите различные варианты проживания ситуации – и вместе выберите максимально полезный.

Метод семи вопросов: понимаем ребенка по-настоящему

Проанализировать поведение ребенка помогут семь вопросов. Их можно задать к случившемуся, пробуя разобрать его как отстраненный сюжет – так порой разбирают литературные произведения или фильмы, чтобы лучше понять замысел.

Предположим: мальчик был застукан за внимательным разглядыванием половых органов сестры. Думая, что никто не видит, он отвел ножку девочки и стал рассматривать промежность.

Это наше «дано», как в задаче по геометрии. Помните доказательства теорем?

Далее фиксируем наше понимание причин произошедшего – первоначальную гипотезу. Скорее всего, на этом этапе она будет не очень глубокой – что-то вроде:

Это нормально. Но чтобы доказать теорему, мы должны удостовериться, что это понимание – единственно верное для исходного «дано».

Проверьте себя, задав к ситуации семь вопросов и поискав на них честные, вдумчивые ответы, без оценок и эмоций – как бы глядя со стороны, как глядит шестиклассник на нарисованный на доске треугольник, готовясь к ответу по теореме Пифагора.

1. Хотел ли ребенок чего-то плохого, делая это?

2. Какие чувства были у ребенка, когда он это делал?

3. Делая это, мог ли ребенок хотеть что-то узнать?