— Ира, — голос Светланы Юрьевны был серьезен, как никогда. – Моя дочь пыталась покончить с собой?! Когда?! Как?!
— Черт, — почти провыла я. – Я умоляю, Светлана Юрьевна, только не говорите ей, что вы знаете, я вас очень прошу! Она не простит мне!
— Что с ней было, Ира?! – казалось, женщина не слышала меня – ее лицо стало похоже на каменную маску, а глаза блестели от стоявших в них слез.
— Мы… Мы не говорили об этом… подробно… Я лишь знаю, что она пыталась это сделать. У нее… У нее шрамы на руках. Она… Я не знаю, где и когда это было. Полагаю, в тот период, когда она уезжала.
— Господи… — слезы уже текли из глаз бедной женщины, а я готова была лечь под грузовик. – То есть я потеряла не только внука и зятя, но еще и чуть не потеряла свою дочь? – прошептала она.
Я не придумала ничего лучше, как обнять ее.
— Простите. Я не должна была говорить об этом. В любом случае, это давно в прошлом. И, пожалуйста, не говорите ей, что вы в курсе. Она… Ей и так нелегко.
— Я понимаю, — всхлипнула Светлана Юрьевна и открыла сумочку, начиная в ней копаться. – Господи, зачем я ищу салфетки, если никогда их с собой не ношу, — она с силой щелкнула замком и отставила сумку, утыкаясь мне в плечо. – Зачем она пыталась это с собой сделать? Она же такая замечательная…
— Светлана Юрьевна, успокойтесь, прошу вас. Это в прошлом. С ней все хорошо. Просто… тогда у нее были… проблемы. Она считала себя виноватой… До сих пор считает, на самом деле. Просто теперь чаша весов потихоньку начинает выравниваться. И, надеюсь, когда-нибудь она поймет, что ее вины не было в этом и вовсе.
— Просто… Я как представлю ее там, одну… В больнице… Почему нам не сообщили? Мы же ее родители!
— Вот этого я не знаю, — честно сказала я. – Но, уверена, это было ее желание. Чтобы вы не знали. Может, у нее документов не было с собой или еще что. А потом она сама отказалась сообщать, — предположила я.
— Господи, я поверить не могу. И он… Он продолжает ее во всем обвинять! Как же он… — Светлана Юрьевна продолжала качать головой. – Это ужасно.
— И ему, кстати, тоже не говорите, — на всякий случай предупредила я.
— Конечно, — постепенно выравнивая дыхание, проговорила мать Волжак. – Конечно. И… Спасибо тебе, Ирочка. Ты очень мне помогла. Я рада, что ты нашла время встретиться, — улыбнувшись еще дрожащими губами, сказала женщина. – И я рада, что у Кати есть ты. Ей очень повезло встретить такую девушку.
— Спасибо, — смутилась я, чувствуя, что краснею. Да уж, повезло. Сижу, разбалтываю все ее секреты. Дура.
***
Я приехала в отель только к семи часам. И я была выжата, как лимон. Мы очень о многом поговорили со Светланой Юрьевной. Не только о ее дочери, но и о разных вещах, которые ее даже не касались. Мать Волжак — интересная, умная женщина, общаться с которой одно удовольствие. И я была рада тому, что мы поговорили. Хотя я и сболтнула лишнего, конечно.
Я приняла душ и посмотрела на часы, гадая, когда вернется моя любимая женщина. За весь день она мне даже не написала. Я тоже решила не писать, так как посчитала, что она занимается делами. Только я взяла телефон, чтобы отправить ей сообщение, как дверь в номер открылась. На пороге стояла Волжак, и выглядела она смертельно уставшей.
— Привет, — я повернулась к ней, стараясь понять, в каком она настроении.
— Привет, — губы Волжак изогнулись в уставшей, но очень искренней улыбке. – Как прошел твой день? – она сбросила с плеч пиджак и подошла ко мне, одной рукой обнимая за талию, и уткнулась мне в волосы. – Ты так вкусно пахнешь.